Языковая политика - один из существенных аспектов языковой ситуации, определяющая не только систему мер сознательного (чаще нормативного) воздействия, обычно государства, на развитие языковых процессов, распространение языков по сферам социального взаимодействия, по разным уровням общения, но и представляющая часть политического контроля над языковой ситуацией, языковыми конфликтами. Языковая политика может быть регулируемой или стихийной. В последнее время ее значение как части национальной политики, особенно в многонациональных государствах, все более возрастает, и соответственно она становится все более регулируемой, к сожалению, чаще с помощью языкового законодательства. Многоаспектность языковой ситуации предполагает многогранность и языковой политики, элементы которой системно взаимосвязаны.
Считалось, что языковая политика советского государства (этот термин используется и в качестве оценки 30-х годов ХХ в., когда была проведена серия конструктивных языковых реформ, связанных с графическими изменениями во всех национальных языка) являлась плюралистической, конструктивной и была направлена на расширение функций всех языков, сфер их применения, обеспечение полной свободы каждого гражданина СССР говорить, воспитывать и обучать своих детей на родном языке, не допуская привилегий, ограничений или принуждения в употреблении того или иного языка. Однако, как показала история, именно в области языковой политики в советский период наблюдались элементы ассимиляции или русификации. Централизованная система общеобязательных мероприятий (особенно через систему образования, что являлось проявлением, в частности, дробного финансирования для языков различного статуса: союзных, автономных республик, автономных округов и т. д.), предусмотренная и проведенная советским государством, фактически привела к тому, что большинство представителей малочисленных и более крупных народов перешли на язык межнационального общения.
Современная оценка лингвистами языковой политики советского государства достаточно общеизвестна, а факт кризисного состояния большинства языков России очевиден. Перестроечные изменения конца 80- начала 90-х годов прошлого века привели к существенной переоценке многих событий и явлений того периода, пристальному вниманию к языковым проблемам, попыткам возрождения некоторых культурно-языковых традиций, расширения отдельных социальных функций национальных языков посредством принятия законов о языках.
По прошествии десяти лет после относительно сумбурного периода становления языкового законодательства можно отметить, что, к сожалению, в целом в языковой политике России, как и в целом в национальной политике, пока нет четких приоритетов и очевидная на сегодня установка на равноправие языков, фактически, не будет способствовать их сохранению, а в ряде случаев и возрождению. Публикуемые материалы по языковым ситуациям в национальных регионах России говорят о специфике языковой ситуации каждого региона. Несмотря на то, что в большинстве из них пока ситуация с национально-русским двуязычием не претерпела существенных изменений по сравнению с дореформенным (90-е годы ХХ в.) периодом и принятые в ряде из них языковые законы, в основном, не работают, в каждой из национальных республик можно наблюдать изменения, которые объясняются преимущественно объективными внешними факторами: преобладание титульной нации (Тува и Чувашия), территориальная удаленность, изоляция (Якутия), социальные льготы для репрессированных (Калмыкия), наличие престижных родственных языков в самостоятельных соседних государствах (Карелия), активная поддержка властных структур (Татарстан) и т. д.
Большинство исследователей отмечают, что прошедшая в начале 90-х годов волна объявления суверенитетов и принятия законов о языках, провозгласивших государственными наряду с русским языки титульных наций, привела в настоящее время к выводам, что придать языку статус государственного недостаточно. Ученые ставят вопрос о реальных путях и возможностях расширения социальных функций языков, без чего они не могут функционировать как государственные. Современная оценка языковых ситуаций и анализ результатов внедрения законов в жизнь показывает, что многие статьи закона не реализованы в срок по объективным причинам, которые связаны с социально-политическими и экономическими трудностями. Между тем нельзя не признать положительной роли действующего законодательства в социокультурном аспекте, для сфер народного образования, духовной культуры, в меньшей степени - массовой коммуникации.
Сегодня можно уже четко определить достоинства и недостатки принятых в республиках законов, написанных, фактически, по одной модели, что во многом объясняется законодательной неопытностью их составителей в тот период. Для большинства из них характерно отсутствие четко определенной конечной цели, недостаточно четко установленных ответственных и контролирующих структур, сроков исполнения статей закона. Возможно, необходимо было также расширить конституционное правовое регулирование языковых отношений, чтобы оно могло не только провозглашать, что у нас два государственных языка, но и обеспечивать действительные равные права и возможности для их полноценного функционирования.
Республика Бурятия как часть федеративного российского государства руководствуется в своей языковой политике общими принципами демократии, согласно которым правом свободного и равноправного выбора и употребления языка пользуются как отдельная личность, так и группы людей, представители определенных этносов. Равноправие наций и их языков подразумевает, что их численность не влияет на степень защищенности. Однако в реальности на речевые функции говорящих, как известно, влияют разнообразные этно- и социодемографические факторы.
В ходе проведения ряда социолингвистических обследований в Бурятии было выявлено, что основными факторами этносоцио-лингвистических трансформаций являются геополитические и социально-экономические условия существования языка. Дисперсное проживание и преимущество русскоязычного населения, языковая политика советского государства, а также процессы социокультурной модернизации привели к ослаблению культурно-языковой устойчивости бурят, утрате некоторых элементов этнической самобытности, к постепенной потере языка, к тому, что в целом в настоящее время буряты лучше владеют русским языком, чем родным.
Обследование также показало, что в настоящий момент в республике национально-языковая проблема не носит межнациональный конфликтный характер. Во многом она определяется внутринациональными проблемами и связана с культурой бурят, многодиалектностью языка (как и во многих других языках, имеется проблема единого литературного языка), национальным самосознанием, усилением процесса деэтнизации. Несмотря на это, считается, что буряты - динамично развивающийся этнос, переживающий новый этап культурного развития, но не на базе родного языка.
В современных условиях при данной языковой политике (наличии языкового законодательства и его исполнении), с учетом ряда факторов и мер, которые необходимо принять для активизации функционирования бурятского языка, возможность его выживания относительно велика. И отмечая сегодня, что фактически сдвиги в проблеме возрождения бурятского языка незначительны, можно сказать, что главным позитивным моментом изменений последних лет является то, что происходит переоценка роли национального и языкового факторов в сознании жителей Бурятии и вопрос о двуязычии спокойно обсуждается и дискутируется, исчез языковой нигилизм. В обществе произошло осознание, что проблема существует, ее надо решать, а национальный язык надо знать. Очень важно, что это произошло в сознании русского населения республики, о чем свидетельствует хотя бы тот факт, что все меньше становится противников внедрения бурятского языка как предмета обучения в городских школах и садах. В первые годы введение обучения бурятскому языку в школах города вызвало обостренные дискуссии и подспудное недовольство русскоязычного населения. Опросы последних лет показали, что около 60% русских, причем, скорее всего, это коренные русские, ассоциирующие себя гражданами Бурятии, а не приезжие, переехавшие в последние годы, положительно отвечают на вопрос о желании изучать язык коренной национальности. Опрос молодежи, проведенный нами, также подтверждает данное желание, хотя здесь необходимо сделать некоторое уточнение.
К сожалению, опрос молодежи показывает, что в современном обществе все более внедряются ценностные ориентации материального характера, отодвигая на второй план духовные, нравственные ценности. Необходимо также отметить, что молодежь в силу возраста, отсутствия жизненного опыта не всегда логична и последовательна, она не осознает связи, например, принятия закона о языках с введением его в обучение, средства массовой информации, понимание значения языка как культурного достояния не связывается с необходимостью самому знать этот язык, изучать его и т. д. Или наоборот, отдельные респонденты ответили: они за то, чтобы бурятский язык ввели в различные сферы жизни, но сами изучать его не хотели бы, считая, что нет необходимости в его государственности. Интересные данные получены при анализе результатов введения преподавания бурятского языка в школах республики. Наиболее эффективно оно сказалось на письменных формах владения бурятским языком. Данные показатели улучшились у учащихся-бурят, а у русских учащихся сложилась парадоксальная ситуация: 17 человек (3,3% опрошенных) ответили, что очень хорошо и хорошо читают по-бурятски, 59 человек ответили - удовлетворительно, 16 человек очень хорошо и хорошо пишут по-бурятски, но в такой же степени понимают бурятский язык только 14 человек, а говорят всего 6.
Незначительные положительные языковые изменения произошли на общероссийском фоне и тесно связаны с наблюдаемым во многих районах Сибири возрождением этнического самосознания и религиозной формы сознания. Рост уровня религиозности (или восстановления скрытой формы) населения приводит к взаимотерпимости, взаимному уважению культур, религий, традиционных мировоззрений и часто их взаимопроникновению. Особенностью настоящего периода является сегодня осознание того, что необходимо возродить традиционные формы и стили искусства бурятского народа, активнее формировать, сохранять свою национальную культуру и язык. Большинство участников подобных дискуссий считают, что она должна развиваться самостоятельно в пределах границ Российского государства. Сегодня меньше ярых сторонников этнического развития бурят в тесной связи с культурами и языками монгольских народов и поддерживается линия, принятая в 20-30-е годы прошлого века советским государством на формирование самостоятельной бурятской культуры и нации.
Между тем реальная языковая ситуация в Республике Бурятия относительно бурятского языка на данном этапе остается критической, процесс языковой ассимиляции бурятского населения не приостановлен, проблема возрождения бурятского языка не снимается, пока он не достиг статуса государственного языка. Сохранению языка во многом способствует значительная территориальная разбросанность проживания бурятского населения, которая, с одной стороны, не способствует консолидации и языковому единению, но, с другой - помогает сохранению языка хотя бы в виде диалектов, консервации традиционных лингвокультурных контактов. В данном случае основными факторами языковой сплоченности народа выступают СМИ и образование, факторы, способствующие охвату больших территориальных пространств при отсутствии необходимого уровня непосредственного контактирования.
К сожалению, как показывает практика, отсутствие последовательной национально-языковой политики, что, в частности, выражается в приведении в соответствие языковых законов республик с федеральным законом, пагубно сказывается не только на области национально-языковых отношений, но и вообще на национальных отношениях в целом. Уточнения и четкой формулировки требуют основные принципы этнонациональной и в ее русле языковой политики Российского государства, и соответственно этноязыкового права. Так, разрабатываемый в настоящее время проект дополнений и изменений в закон "О языках народов Республики Бурятия", принятый в 1992 г., практически не расширяет, а сокращает сферы функционирования бурятского языка. Предлагается, например, убрать статью о праве сдачи экзаменов на любом из государственных языков при поступлении в средние специальные и высшие учебные заведения, что, по мнению разработчиков, являлось одним из важнейших достижений данного закона. Предлагаемые правки связаны с приведением в соответствие федеральных и республиканских законов о языке и с законом об образовании. Очевидно, что федеральный закон о языке стал точнее и строже (дополнения и изменения внесены в 1998 г.), однако отмена, например, главы о языковом суверенитете и замена понятия языкового суверенитета понятием равноправия языков в условиях России, где государственным языком объявлен русский, практически делает эту главу фиктивной. Установка на равноправие была бы справедливой, если бы объявляемые государственными языки были действительно в равном положении, и правовом, и общественно-политическом. Закон Российской Федерации наряду с объявлением русского языка государственным подтверждает право республик, входящих в состав РФ, устанавливать свои государственные языки, а также гарантирует всестороннюю защиту и государственную поддержку всех языков народов России. Однако объявленная законом Российской Федерации гарантия защиты языков, особенно экономическая и юридическая, фактически не исполняется. Вероятно, именно это вынуждает республиканские законы брать на себя ответственность за судьбу своих языков. Создается впечатление, что на местах "одеяло тянут на себя". С другой стороны, возможно, именно такое децентрализованное (снизу) языковое законодательство и планирование - наиболее разумный подход для справедливого решения проблем миноритарных языков. Ведь для того, чтобы восстановить, уравновесить положение языков, необходимо уделить им больше внимания в любом аспекте, тем более что российский закон "обеспечивает функционирование русского языка как государственного языка Российской Федерации", но лишь "содействует развитию государственных языков республик", то есть он носит разрешительный характер, гарантирует реализацию прав, создает условия.
Таким образом, очевидно, что, как и для многих народов мира, главной движущей силой реформ является собственная политическая и законодательная активность, и забота о своем государственном языке лежит на самих республиках, поэтому на местах необходимы тщательная проработка документов и активная реализация их положений.