Восточная Сибирь, примерно половина населения которой составляли коренные народы (в 1795г. их доля была 52,8%, а в 1851г. — 40,3%), представляла собой обширную арену для распространения православия, хотя и имевшую немало препятствий. Значительных успехов в первой половине XIX в. миссионеры здесь не добились; понадобилось даже специальное указание императора Николая I в 1833г. о необходимости активизировать эту деятельность в Восточной Сибири 203. Однако достичь крупных результатов здесь только методом убеждения было не просто.
Известны мнения двух местных архиереев о том, как следует пропагандировать православие. Знаменитый миссионер, ставший в конце жизни митрополитом Московским, Иннокентий Вениаминов, полагал, что миссионерами должны быть профессионалы, обладающие высокими нравственными качествами и способностями, бескорыстные и трудолюбивые. «Не принуждать, стараться узнать их язык, веру, обряды, обычаи, характер... постараться завести школу, обучать детей. Ни под каким предлогом не выпрашивать от инородцев подарков и приношений. Давать советы по жизни. Направлять усердие на переведение... книг святого писания», - такие рекомендации давал он миссинерам 204.
В таком же духе была составлена архиепископом Иркутским Иринеем инструкция, которую он вручил семинаристу Добросердову, направляя его проповедовать веру к бурятам: «Ты достигнешь предположенной цели обращения сих племен к вере во Христа не иначе, как кротостью, любовию, терпением и вообще примерно-добрыми поступками. Докажи своим бескорыстием наипаче, что вера христианская и закон ее есть совершеннейшие и превосходнейшие. Святость твоя да будет доказательством святости христианства. Предлагать крещение должно уже по довольном научении и утверждении в вере, без чего крещение людям, не принимающим силы христианского учения, преподаваемое есть прямое злоупотребление одного из величайших таинств христианства. Никаких непристойных и до звания проповеднического не касающихся разглашений не чинить, особливо в разбирательство мирских дел не входить и никакой власти не ослаблять ни явными, ни тайными внушениями. Старайся, при обращении их в христианскую веру, употреблять больше духовные, нежели мирские побуждения, так чтобы сии последние служили некоторым возмездием, а не приманкою» 205.
Однако такие идеальные проповедники попадались не часто. В только что цитированной книге на с.47-48 приводится пример с кафедральным протоиереем, обозначенным только буквами П.Ф., который, занимаясь миссионерством «брал всем, чем только можно было: деньгами, мехами, яйцами, маслом, но в важных случаях исключительно золотою монетою». В Якутии, вдали от властей, некоторые миссионеры вели себя иной раз деспотически. Так, в 1809г. рассматривалось дело о якутском протоиерее, миссионере и монахе Слепцове. На него жаловались якуты и чукчи, заявляя, что он разъезжает со множеством сопровождающих по улусам, не платя прогонов, продает по высокой цене порох, сделал ложный донос о том, что якуты якобы препятствуют его проповедям. В те же годы олекминский комиссар Миллер доносил, что «тамошние пастыри не отвечают своему назначению, спаивают инородцев, напиваясь для этого сами, исповедуют не иначе как за деньги, прелюбодействуют с тунгусами, и одного из них священника Попова тунгусы хотели убить; этот же священник Попов покушался изнасиловать двух якутских девушек» 206.
Помимо злоупотреблений со стороны некоторых миссионеров, преобладанию «духовных побуждений», о которых говорил Ириней, нередко мешали намерения властей, например, того же Николая I, или архиепископа Нила, о чем шла речь выше, добиваться крещения коренного населения любой ценой.
Нил в своей книге упоминает, не отмечая негативных сторон, названных выше миссионеров. Он говорит, что протоиерей Григорий Слепцов соорудил походную церковь с подвижным антиминсом и с 1800г. начал поездки по Якутии, что вскоре Синод у него эту церковь отобрал, из-за того, что Слепцов стал говорить, что он «назначен единственным проповедником» для всей Якутии, но в 1803г. эту церковь ему вернули, и за годы до 1815г. он окрестил многих жителей этого края. Упоминает Нил и священников олекминской церкви Матвея Попова и Иоанна Ощепкова 207.
Нил называет также в числе миссионеров, многое сделавших в первой половине XIX в. для крещения якутов, протоиерея Алексея Дычковского, священника Колымской церкви Иоанна Шадрина, Кангалакской церкви Терентия Дычковского. Священник Зашиверской церкви Михаил Слепцов в 1812г. за проповеднические заслуги был награжден золотым наперстным крестом. По словам Нила, «позднее проповедникам стали выдаваться кроме крестов кой какие вещицы: как то табак, железные ковши, ножи, чугуны, крючки, рогульки для хождения по горам, лоскуты ситца на рубашку и т.д.» 208. К середине XIX в. основная масса населения Якутской области была окрещена, хотя многие крестились лишь формально, плохо соблюдая рекомендации священников и оставаясь практически двоеверами — христианами и шаманистами.
Миссионерский труд в Якутии, с ее экстремальным климатом, был тяжел и опасен. Писатель И.А. Гончаров, возвращавшийся после своего путешествия на фрегате «Паллада» в конце 1854г. через Якутию, рассказывает о миссионерах Хитрове и Запольском, которые постоянно разъезжали по стойбищам якутов и тунгусов. Едут нередко за тысячу и более верст, останавливаясь по пути в поварнях (юртах, где можно обогреться). «Слава Богу, если еще есть поварня! — говорит отец Никита, - а то и не бывает...» - «Как же тогда?» - «Тогда ночуем на снегу.» - «Но не в 40 градусов, надеюсь» - «И в 40 ночуем: куда же деться?» - «Как же так, ведь, говорят, при 40 (0) дышать нельзя...» - «Трудно, грудь режет немного, да дышим. Мы разводим огонь, и притом в снегу тепло. Мороз ничего, - прибавил он, - мы привыкли, да и хорошо закутаны. А вот гораздо хуже, когда застанет пурга». «...На днях священник Запольский получил поручение ехать на юг, по радиусу тысячи в полторы верст или и больше: тут еще никто не измерял расстояний; это новое место. Он едет разведать, кто там живет, или, лучше сказать, живет ли там кто-нибудь: и если живет, то исповедует ли какую-нибудь религию, какую именно и т.п., словом, узнать все, что касается до его обязанностей» 209.
Христианизация коренного населения в Якутии и в Енисейской губернии была физически тяжелой в северных районах, но менее сложна в отношении чисто проповедническом, поскольку там образованным священникам противостояли шаманы, не обладавшие письменными знаниями. В Бурятии же миссионеры встретились с религией, не только привычной местным жителям и учитывавшей особенности их хозяйства и быта, но имевшей обширную литературу и хорошо подготовленных жрецов. Этой религией был буддизм, который русские священники называли обычно ламаизмом. Проникнув в Бурятию в середине XVII в., практически одновременно с появлением там русских казаков, он подчинил себе некоторые шаманистские обычаи, стал близким и понятным значительной части жителей, и к XIX в. завоевал сильные позиции. Н.М. Ядринцев приводит такие факты: «По свидетельствам, собранным в 1741г., в Восточной Сибири оказалось, что большинство бурят держится шаманской веры, то есть, язычники, а у буддистов было только 11 дацанов и 150 лам, но в 1845г. оказалось буддистов 85060, а лам 3514, в 1848г. буддистов было уже в Забайкалье 125000, а лам 4546. Ныне между бурятами совершенно распространился буддизм» 210.
В конце XVIII в. количество шаманистов и ламаистов в Забайкалье было приблизительно равным, а к 1820-м гг. ламаистами стало явное большинство населения. Среди селенгинских бурят буддизм распространился еще в XVII в., среди хоринцев — с середины XVIII в., а среди аларских и тункинских бурят — в первой половине XIX в. 211 Генерал-губернатор А.С. Лавинский в 1820-х гг. первым предложил правительству поставить под контроль ламаистскую церковь, безграничное усиление которой угрожало позициям России в регионе. Лавинский писал, что доходы казны в Забайкалье уменьшаются, поскольку огромное количество лам разоряют бурят, вынуждая их расходовать средства на религиозные обряды, содержание дацанов, платеж податей за лам. Прочные связи лам с Монголией и Тибетом, их участие в пограничной торговле генерал-губернатор считал потенциально опасными для интересов России. При рассмотрении предложений, выдвинутых Лавинским, столкнулись позиции двух министерств: внутренних и иностранных дел. Министр иностранных дел Нессельроде опасался, что ущемление прав забайкальских лам вызовет недовольство и бурят, и соседней Монголии, что может вызвать переход лам и части бурят в соседний Китай. В 1838г. МВД, поддерживавшее Лавинского, добилось частичного успеха: был издан указ Николая I, по которому агитация против православия, связанная с заграничными ламами, преследование ламами шаманистов подлежали наказанию. Этот указ в Бурятии был отпечатан на русском и монгольском языках 212.
В 1853г. было утверждено «Положение о ламайском духовенстве», которым административная деятельность лам в Забайкалье ставилась под контроль правительства, их возможности несколько ограничивались, зато ламское духовенство получало простор для обогащения. Если раньше руководство дацанов не отчитывалось перед губернатором о своей деятельности, то теперь все штатные места и духовные звания занимались только с момента утверждения их светской администрацией. Глава лам - хамбо-лама - утверждался непосредственно императором. Число штатных лам было ограничено 285, и получить любую должность в дацане мог лишь тот, кто имел заверенный губернскими чиновниками диплом о наличии духовного звания и был зачислен в штат. Однако дацанам выделили большие участки земли, к монастырям примежевали огромные наделы от 350 до 1500 десятин. Ламы были освобождены от телесных наказаний, казенных и общественных повинностей. В результате забайкальские ламы оказались в лучших условиях, чем ламы Тибета и Монголии, а материальное их положение стало выше, чем у русских священников 213.
Генерал-губернатор Н.Н. Муравьев поддерживал политику правительства и церкви в отношении ограничения буддизма в Сибири, но возражал против слишком откровенного навязывания бурятам христианства.
В первые десятилетия XIX в., вплоть до 1820-х гг., миссионерской деятельности в Тункинской долине у бурят почти не велась. Затем с 1827 по 1833гг. было окрещено до 140 бурят, после чего до 1841г. новых крещений не было. С этого времени под руководством архиепископа Нила приобщение бурят к христианству пошло значительно активнее. Миссионеры стремились в первую очередь крестить знатных бурят, понимая, что вслед за ними появится желание креститься и у их соплеменников. Так, после крещения заседателя Тункинской Степной думы Б. Порушенова, принявшего имя Павла Пятницкого, перешли в православие 800 человек 214. Длительное время русская администрация уговорами, обещаниями, угрозами добивалась перехода в православие тайши Хомакова. Наконец, 25 мая 1857г. цель была достигнута — Зангей Хомаков, вместе с сыном, тринадцатью родовыми старшинами и 64 их родственниками и родственницами торжественно крестились в иркутском соборе. Обряд крещения совершал епископ, а восприемником Хамаковых был сам император, которого представлял иркутский губернатор. Александр II пожаловал Хамаковым богатые парадные кафтаны, их женам и шуленгам нарядные брошки и оправленные в серебро кортики. Кроме того, тайша был награжден орденом св. Владимира 4-ой степени 215.
По инициативе архиепископа Нила в 1850г. начала действовать церковь в Ниловой Пустыни, затем по просьбе бурят в 1852г. была построена еще одна церковь в Гужирском селении; ее священником был уроженец Тунки Николай Доржеев, который вел службу на бурятском языке. Благодаря священникам этих церквей удалось крестить еще более тысячи человек. В 1857г. при Гужирской церкви был даже организован миссионерский стан, но в следующем году церковь сгорела, что привело к упадку миссионерской деятельности 216.
В первой половине XIX в., начиная с 1830-х гг. довольно активно действовал в миссионерских целях Чикойский монастырь, но главным образом среди старообрядцев.
Кроме того, в Забайкалье с 1842 г. в течение нескольких лет работала православная миссия, которую возглавлял священник Александр Бобровников, составивший затем монгольскую грамматику; его помощником был крещенный им бурят Михаил Сперанский. Но, не получив материальных средств, миссия была очень ограничена в своих возможностях и не добилась существенных результатов.
Полным провалом завершилась деятельность английских миссионеров Эдуарда Сталибраса и Вильяма Свана. В отличие от русских проповедников, они были надежно обеспечены материально и поставили дело на широкую ногу. Обосновавшись на окраине Селенгинска в 1818г., они устроили типографию, училище, библиотеку, больницу, переводили на монгольский язык библейские тексты, печатали религиозные брошюры, надеясь обратить местных жителей в англиканский вариант веры. Однако приверженцев среди сибиряков они не нашли 217.
В Якутии в 1844г. были, учитывая опыт начала XIX в., устроены две походные церкви, каждая с двумя священниками и причетниками, путешествовавшие по очереди из Якутска на сотни верст для совершения треб и крещения местных жителей.
В 1850г. началась деятельность миссии при Туруханском Троицком монастыре. До 1861г. она состояла только из одного священника, была слабо подкреплена в материальном отношении, и результаты ее деятельности были незначительными 218. Слабо велась христианизация коренных народов южной части Енисейской губернии. Трудности заключались в том, что жившие здесь сагайцы, качинцы, кизыльцы сравнительно малочисленны, но говорят каждый на особом языке, и для успешной пропаганды православия здесь нужны были священники, хорошо знающие эти языки.
Духовная администрация Восточной Сибири понимала, что подготовка миссионеров, владеющих местными языками и публикация основной богословской литературы на этих языках очень важны для распространения и утверждения здесь православия. Поэтому в первые шесть десятилетий XIX в. предпринимались серьезные попытки перевода религиозных текстов на языки коренных народов, прежде всего — наиболее многочисленных, - бурят и якутов.
В 1812г. в России было организовано Библейское общество по образцу возникшего в 1804г. Библейского общества в Англии. Задача его заключалась в издании — без каких-либо комментариев — текстов Ветхого и Нового заветов на разных языках. В Восточной Сибири «сотоварищества» (филиалы Тобольского отдела общества) первоначально возникли в 1817г. в Красноярске, Енисейске, Канске. В 1819г. основывается отделение общества в Иркутске, во главе которого стали генерал-губернатор М.М. Сперанский и епископ Михаил Бурдуков. Вскоре возникли сотоварищества, подчинявшиеся Иркутскому отделу, в Кяхте, Верхнеудинске, Якутске. Благодаря деятельности Библейского общества в Восточной Сибири были распространены тысячи экземпляров религиозных текстов на многих языках. Особенно важно распространение «Евангелия от Матфея» на калмыцко-монгольском языке, а также «Евангелия от Матфея и Иоанна» и целиком «Нового Завета» в 2000 экземпляров на монголо-бурятском языке. Перевод его был осуществлен хоринскими бурятами Б. Моршунаевым и Н. Унгаевым вместе с иркутским переводчиком Т.М. Та—ровым 219.
До 1860г. несколько раз делались (и частично издавались) переводы на монголо-бурятский язык различных текстов св. Писания. Кроме названных лиц, в этой работе участвовали А. Бобровников, А.В. Игумнов, М.А. Орлов, Н. Доржеев. Многое сделал в этом направлении архиепископ Нил, продолжавший переводческую деятельность и в 1850-х гг., после переезда его в Ярославль 220.
Несмотря на многочисленность текстов, изданных для бурятского населения, почти все они не применялись в миссионерской деятельности, поскольку были составлены на литературном монгольском языке, который плохо понимало местное население.
С 1850-х гг. иногда стали проводиться богослужения на языках коренных народностей (в 1852г. на бурятском Н. Доржеевым в Гужирской церкви, в 1859г. — в Якутске на якутском языке).
В 1850-х гг. Иннокентий Вениаминов, находясь как епископ в Якутске, создал группу миссионеров, переводивших на якутский язык богослужебные тексты. Эта работа была завершена в 1858г., и более десяти книг на якутском языке издаются в московской синоидальной типографии. Публикация первых книг на якутском языке была важна и для создания якутской письменности. Эти переводы внимательно редактировались членами комитета, и в результате получились более удачными, чем тексты для бурят. Вот как оценил эту работу писатель И.А. Гончаров, присутствовавший в конце 1854г. на одном из заседаний этой группы: «При этом письме я приложу для вашего любопытства образец этих трудов: молитву господню на якутском, тунгусском и колошенском языках, которая сообщена мне здесь. Что значит трудности английского выговора в сравнении с этими звуками, в произношении которых участвуют не только горло, язык, зубы и щеки, но и брови, и складки лба, и даже, кажется, волосы. А какая грамматика! То падеж впереди имени, то притяжательное местоимение слито с именем и т.п. И все это преодолено!» 221
Соотношение представителей различных конфессий Восточной Сибири представляется таким образом 222. В регионе проживало в 1851г. 1114924 человека, в том числе 665360 русских и других европейцев, и 449564 коренных жителя. Доля православных стала подавляющей (80,4%); ламаиты и язычники составляли вместе 16,6%, причем, по сведениям за 1835г., ламаитов было больше, чем язычников.
Из общего числа «инородцев» 231148 человек, т.е. 51,42% их общей численности, исповедовали православие. Таким образом, если подходить формально, православие уже одержало победу над другими конфессиями среди коренного населения. Парадоксален тот факт, что самой «православной» из территории Восточной Сибири оказалась Якутия, область, где русского населения было очень мало (там православных 99,9%). Довольно высока доля православных в Енисейской губернии — 95,7%, ниже всего — в Иркутской, в которую тогда входило и Забайкалье — 68,4%, главным образом из-за значительного количества ламаитов.
В первой половине XIX в. в Восточную Сибирь прибыли также католики (в 1826г. в Иркутске открылся костел); вместе с протестантами, попавшими сюда в XVIII в., их было 1,96% от числа жителей. Стали селиться в регионе мусульмане (3,5 тыс., т.е. 0,32%), у которых было уже 3 мечети в Прибайкалье и одна — в Забайкалье. Вместе с расселявшимися в Восточной Сибири евреями проникает сюда иудаизм. В 1820-х гг. открываются молитвенные школы и синагоги в Красноярске, Енисейске, Канске, в середине века — в с. Кутулике Балаганского уезда. В 1851г. иудаистов было уже 1551 человек, т.е. всего 0,13%. «Раскольников» насчитывалось 18380, т.е. 1,65%, из которых 17600 было в Забайкалье, а 720 — в Енисейской губернии. В небольших количествах в Якутию ссылали, начиная с XVIII в., хлыстов, с конца этого века — скопцов, а с 1836г. — духоборов.