ГЛАВА I

ИСТОРИОГРАФИЯ И ИСТОЧНИКИ ИССЛЕДОВАНИЯ

Историография темы

Интерес к проблемам внутренней политики России начала XIX в. в отечественной историографии возник в середине прошлого столетия, когда проблема проведения буржуазных реформ со всей очевидностью была поставлена всем ходом социально-экономического и политического развития государства. Генерал М.И.Богданович, историк-юрист А.Д.Градовский, историки права Н.М.Коркунов, Н.И.Лазаревский и др. подготовили ряд интересных публикаций о преобразованиях Александра I, истории государственного управления в России. 1 Однако вопросы управления и правового статуса окраин империи в этих общих работах освещались весьма фрагментарно. Тем не менее, практические задачи государствоведения породили не только общие высказывания о роли и значении окраин в судьбах России, 2 но прежде всего интерес к личности М.М.Сперанского, "светилу российской бюрократии" XIX в., и в первую очередь к его сибирским реформам 1822 г. Интерес правящих кругов к окраинам, практические задачи по организации управления ими, породили официальное направление в историографии темы.

В сибиреведческом аспекте наиболее ярко это направление нашло отражение в двухтомной монографии барона М.А.Корфа. 3 Автор этой книги лично знал героя своего повествования и служил под его руководством во Втором отделении императорской канцелярии. Указанное сочинение является ничем иным, как биографией выдающегося администратора, вследствие чего проблема политики государства по отношению к Сибири и связанная с этим деятельность Сперанского за Уралом рассматриваются Корфом только как эпизод из жизни реформатора. Тем не менее, в книге содержится значительное количество фактов, относящихся к "Сибирскому периоду" биографии Сперанского, подробно описывается его назначение в Сибирь, приводятся адресованные ему "собственноручные" письма императора Александра I.

Помимо этого, в указанном труде М.А.Корфа дается подробная характеристика всей системы сибирского управления накануне преобразований 1822г., а также непосредственного предшественника Сперанского на посту сибирского генерал-губернатора - И.Б.Пестеля и его ближайшего окружения.

Преобразования Сперанского Корф оценивал с точки зрения представителя высшей бюрократии николаевского периода, каковыми он и являлся. При этом автор исходил из идеи незыблемости монархии в России и возможности совершенствования системы управления страной путем частичных реформ. Вследствие этого М.АКорф утверждал, что реформа 1822г., осуществленная Сперанским в Сибири, носила радикальный характер. Попытку дальнейшего изучения административной политики самодержавия в отношении восточной окраины осуществил И.П.Барсуков 4 . Как и предыдущее издание Корфа, это сочинение является биографией, только уже другого выдающегося администратора - Н.Н.Муравьева. Вследствие этого, управление Восточной Сибирью в 1848-1861 гг. рассматривается Барсуковым сквозь призму деятельности (лишь как один из ее эпизодов) этой, безусловно одаренной, личности. В основе данной части монографии лежат уже известные нам воспоминания современников и сослуживцев Муравьева главным образом, Струве, Милютина и некоторых других (см. раздел "источники" - воспоминания). Вследствие указанной причины мы не находим в книге каких-либо неизвестных нам ранее фактов и характеристик, относящихся к политике правительства в Сибири. В то же время, это сочинение И.П.Барсукова представляет немалую историческую ценность как сборник исторических документов: первая книга содержит в себе обширную переписку Муравьева со своими братьями и друзьями, ранее не публиковавшуюся, а вторая включает 162 документа, относящихся к деятельности Муравьева (преимущественно к ее "сибирскому" периоду): некоторые его записки и проекты по разным делам, а также донесения великому князю Константину, императору Николаю I, Александру II и их министрам. Все эти документы впервые увидели свет благодаря И.П.Барсукову. В то же время автор очень пристрастен в оценках административной деятельности Муравьева. Барсуков в значительной степени идеализирует сибирские дела и поступки этого генерал-губернатора. Однако, по прочтении книги создается впечатление, что фактически единственное занятие Муравьева в Сибири заключалось в решении так называемого "Амурского вопроса" - Барсуков не говорит ни единого слова о его административных преобразованиях и проектах по совершенствованию системы управления этой окраины. По-видимому, это объясняется незнанием документов, отражающих этот род деятельности графа Амурского.

К кругу представителей официальной историографии Сибири относится и В.К.Андриевич. 5 Занятия историей Сибири у этого генерала превратились в устойчивую привычку. Задачу своих увлечений он сформулировал чисто бюрократически: "Неимение истории этой далекой окраины, - отмечал он, - не дает возможность администраторам, назначаемым в Сибирь, <...> ознакомиться с тем, что было сделано до них и что предпринималось и не удалось <...>".

Источниковой базой сочинения генерала послужили нормативные материалы Полного собрания законов, расположенные по бюрократическим рубрикам. Не случайно весь сложный процесс создания сибирской модели управления был представлен Андриевичем лишь как история Сибирской администрации.

Авторы официального направления в историографии исследовали политику империи и на других ее окраинах. Политике русского государства на Кавказе посвящена монография С.Эсадзе 6 . В работе автор не указывает никаких причин (предпосылок) и мотивов, которыми руководствовалось российское правительство при разработке своей политики в этом регионе. Он лишь весьма подробно и последовательно излагает систему управления Кавказом с момента его присоединения и дальнейшую ее эволюцию. Иными словами, содержание книги вполне соответствует ее названию - "Историческая записка". В то же время С.Эсадзе вполне резонно замечает, что система управления этим регионом была чужда местному населению, вследствие чего возникали трудности, требующие ее совершенствования.

Ценность же данного исследования заключается в большом количестве приведенных Эсадзе документов различного характера (в первую очередь, делопроизводственных), которые отложились за сорок лет - времени поиска и разработки оптимальной, с точки зрения самодержавия, системы управления Кавказом.

Одним из примеров изучения административной политики России на западных окраинах служит работа П.А.Кулаковского 7 , выпущенная в 1907г. Ведя речь о мероприятиях самодержавия в Польше, автор не говорит о мотивах и целях царского правительства. В той части своего труда, посвященного интересующему нас периоду, П.А.Кулаковский занимается не более, чем восхвалением системы управления Царства Польского, созданной в соответствии с Конституцией 1815г., которая давала полякам "всякие свободы" и привилегии. Кулаковский достаточно реакционно, и даже более того - националистически настроен по отношению к этой западной окраине империи. Ведя речь о том, что благодаря России, Польша воскресла, он добавляет, что полякам-де было мало того, что дала им Россия. Он осуждает поляков за их восстание 1830-1831гг. и вполне одобряет реакционную российскую политику в отношении этой окраины в последующие годы царствования Николая I.

Совсем иного плана является исследование известного польского профессора Ш.Аскенази. 8 Эта книга содержит значительное количество информации - статистические данные о населении, территории, развитии экономики и образования этой западной окраины Российской империи. В монографии дается достаточно детальное описание польской конституции 1815г. и созданной, в соответствии с ней, системы управления Царства Польского. Аскенази оценивает Конституцию 1815г. как наиболее прогрессивную по тем временам в Европе. Он справедливо отмечает, что Польская конституция оказала благотворное влияние на развитие всего польского народа, в частности, она дала толчок социально-экономическому развитию и возрождению этой окраины.

Высокая оценка правительственной политики в отношении другой западной окраины - Финляндии - дается в работе "Финляндская окраина в составе Русского государства". 9 В ней достаточно основательно излагаются особенности геополитического положения этой территории и указываются причины (в первую очередь, стратегические), по которым для России было жизненно необходимо обладание этим регионом. О политике, а также всей системе управления, созданной в Финляндии после ее присоединения к империи, в книге говорится лишь вкратце. Между тем подчеркивается, что финны были довольны политикой России по отношению к своей родине, а также системой управления, данной им российским правительством и стремились, как можно более, слиться с империей и не "отличаться от остальных провинций" этого государства.

Характерно, что практически во всех работах официальной историографии, посвященных политике самодержавия на западных окраинах, идет как бы абстрагированное описание системы управления, практически не дается ее оценок. В то же время, описание это как бы поверхностное, не детальное. Единственным, пожалуй, исключением является исследование А.Лохвицкого, 10 в котором, наряду с другими европейскими, детально излагаются конституции Финляндии и Польши, очень подробно описывается созданная в соответствии с этими "основными законами" система управления на этих западных окраинах России. Этот труд дает нам наиболее полное и подробное представление об управлении указанных западных Российских окраин.

С иных идейных позиций подходили к рассмотрению окраинной политики Российского правительства представители буржуазного направления в отечественной историографии. Одним из них является В.И.Вагин, 11 чей труд был издан к столетию реформатора - в 1872 г. Тема политики государства в отношении восточной окраины страны преломляется в сочинении Вагина через ревизию и преобразования Сперанского в Сибири. В основе монографии лежит широкий круг источников, поэтому она содержит, как никакая другая, множество конкретных и подробных сведений о ревизии и реформах 1822г. в Сибири, дает анализ и оценку этим преобразованиям в управлении, а также их предпосылок и значению. В.И.Вагин - коренной сибиряк и патриот этой восточной окраины - писал о реформе Сперанского не только как историк, но и как администратор, прошедший путь от чиновника III-го отделения Главного Управления Восточной Сибири до Канского окружного начальника, и знакомый с ней (реформой) на практике. Вероятно, именно по этой причине он прослеживает дальнейшую судьбу "Сибирского учреждения", указывая его слабые стороны (несостоятельность принципа бюрократической коллегиальности и, как следствие этого, последующее вырождение совещательных советов Сперанского, являвшихся одной из важнейших особенностей его реформы). В то же время Вагин признавал, что несмотря на слабые стороны, реформы 1822г. явились одним из выдающихся событий Сибирский истории. Он положительно оценил деятельность Сперанского в Сибири и отметил его благотворное влияние на местное общество. Исследование В.И.Вагина интересно также тем, что автор весьма детально характеризует общее положение в Сибири в первой четверти XIX в., особенно накануне его приезда в край, и впервые вводит в литературу сюжет борьбы двух партий - чиновничьей и местного купечества - впоследствии весьма популярный.

Немалую историческую ценность представляют приложения к исследованию Вагина, в которых содержатся многие из источников, использованные им при написании книги. Среди них - различные делопроизводственные материалы, воспоминания современников и пр. Перу этого, безусловно талантливого автора, принадлежит статья, посвященная политике правительства и деятельности в крае другого выдающегося администратора - графа Муравьева-Амурского - "К биографии графа Н.Н.Муравьева-Амурского". 12 В статье дается описание российской политики на окраине в период генерал-губернаторства Н.Н.Муравьева. Эта работа чрезвычайно интересна: в ней содержится подробная характеристика личности Муравьева. Данная работа является единственной, где содержится описание мер, предпринятых для совершенствования административного устройства и управления краем. При этом В.И.Вагин отказывается ответить на свой собственный вопрос: "Насколько управление Муравьева было полезно для этой окраины", указывая, что для подобной оценки нужно иметь статистические данные. Тем не менее, статья Вагина представляет историографическую ценность, как содержащая, пожалуй, самое обширное и детальное описание и характеристику самого Муравьева, его правления и других сибирских дел на рубеже первой и второй половины XIX в.

Возвращаясь к монографии Вагина, посвященной деятельности в крае М.М.Сперанского, отметим, что ценность этой книги заключается еще и в том, что она дала толчок для представителей иного направления в историографии - демократического. Одним из его представителей является А.П.Щапов, автор сочинения "Сибирское общество до Сперанского", 13 представляющее собой рецензию на вышеуказанное сочинение Вагина. Работа Щапова занимает значительное место в историографии темы, поскольку в ней выражено стремление автора оценить политику правительства, а именно преобразования 1822г. с точки зрения интересов рядовых сибиряков.

В монографии автор рассматривает две основные проблемы: состояние сибирского общества накануне 1822г. и оценка этих реформ Сперанского. Заметим, что местное общество А.П.Щапов изобразил весьма мрачными красками, подчеркнув, что одной из главных черт сибиряков было безудержное стремление к обогащению. В этом ключе он освещает борьбу местного купечества и администрации, справедливо указывая на первопричину конфликта - столкновение торговых (экономических) интересов сторон (в первую очередь, это борьба за право торговать с инородцами).

В оценке преобразований Сперанского и его влияния на местное общество Щапов вполне солидарен с Вагиным, давая им положительную оценку. Вместе с тем, автор статьи полагал, что сибиряки были не в состоянии воспринять реформы Сперанского, поскольку его идеи были чужды тогдашнему сибирскому обществу. Щапов оказался прав - воспоминания многих сибиряков свидетельствуют о том, что большинство местных жителей, современников преобразований 1822г., не поняли, и, соответственно, не оценили ни саму реформу, ни деятельность в крае ее "прародителя" - Сперанского 14 .

В большинстве работ, посвященных управлению Польши, политическое положение этой российской окраины характеризовалось в период 1815-1830гг. как "автономная провинция". Между тем, Вл.Студницкий 15 утверждает, что "слово "автономия" тут употребляется неправильно", поскольку, по мнению этого представителя демократической историографии, Царство Польское в указанные годы являлось ни чем иным, как государством, соединенным с Россией реальной унией, и ищет подтверждения в акте венского конгресса по польскому вопросу. И именно с этой позиции он рассматривает всю систему управления данной окраины.

Студницкий высказывает свою точку зрения на причины восстания 1830г., главная из которых заключалась, по его мнению, в "политическом уродстве" - соединении в одном лице короны самодержца и конституционного короля. Именно это противоречие государственного строя Царства Польского и России, по замечанию Вл.Студницкого, привело к восстанию 1830г. и как его следствие - к крушению конституции 1815г. Достаточно подробно описывая и осуждая русификационную политику самодержавия, столь тягостную для местного населения западной окраины, автор в то же время справедливо отмечает, что экономическая политика российского правительства по отношению к Польше была для последней весьма благоприятна.

Изучением политики правительства на восточной окраине занимались также представители сибирского областничества. Отправным моментом для них явился уже упомянутый нами труд Вагина. Одним из первых откликнулся на него крупнейший представитель раннего демократического областничества Н.М.Ядринцев, чья статья "Сперанский и его реформы в Сибири" была включена в широко известную книгу "Сибирь как колония". 16 В ней мы находим краткий очерк организации управления краем с начала XVII в. и до реформ Сперанского, достаточно подробное описание нравов чиновников, правление Пестеля - Трескина и ревизии новоназначенного Сибирского генерал-губернатора. Однако, отличительной чертой статьи является невысокая оценка преобразований реформатора, которые были очень скромны и не принесли ощутимых результатов.

Он вслед за Вагиным указывает на недостатки "Учреждения" 1822г. (в этом вопросе он солидарен с автором "Исторических сведений...") и дает оценку преобразованиям по истечении пятидесяти лет со дня начала их реализации. Ядринцев заключает, что основные цели программы Сперанского оказались не достигнутыми вследствие недостатков самого "Учреждения". Между тем, в работе Н.М.Ядринцева присутствует не только достаточно жесткая критика реформы 1822г., но также намечается областническая программа реформ в современной ему Сибири. Взгляды Ядринцева оказали влияние на чиновника канцелярии Комитета Министров С.С.Прутченко. Двухтомный труд Прутченко отмечается богатством фактического материала, посвященного проблемам управления Сибирью. Он, как и сам Сперанский, придавал большое значение правовой регламентации регионального управления. Неудивительно поэтому, что по управлению Сибирью он связывал с неспособностью правительства учитывать своеобразие местных условий. Важным представляется замечание Прутченко о том, что "Учреждение" Сперанского "вносило в русское законодательство признание необходимости областной организации внутри Российской империи". 17

Таким образом, в дооктябрьский период тема окраинной политики российского правительства привлекла внимание авторов различных идейных течений. Досоветскими исследователями были введены в научный оборот некоторые нормативные и делопроизводственные источники, мемуары, документы эпистолярного жанра, высказаны общие замечания об окраинной политике и намечены некоторые подходы к теме. На примере Восточной Сибири интересующие нас вопросы затрагиваются, в основном, в связи с личностью М.М.Сперанского, в меньшей степени Н.Н.Муравьева, Сибирь выступает у этих исследователей, прежде всего, полем для приложения реформаторских усилий высокопоставленных администраторов, а не объектом исследования.

В первое послеоктябрьское десятилетие специальных работ по изучаемому вопросу также не появлялось. Историческая наука уделяла внимание, главным образом, проблемам социально-экономическим, без чего, как тогда считалось, невозможно было создание целостной марксистско-ленинской концепции истории края. Тезис о необходимости слома старой государственной машины не способствовал появлению государствоведческих работ. Тем не менее, уже тогда М.Н.Покровский применительно к Польше мимоходом отмечал, что при Александре I она стала "особым царством" со своими особым управлением, особым войском...", однако конституция 1815г., по мнению автора, существовала только "на бумаге", а русский произвол в Польше доходил до полного "безобразия". 18

В 1928г. вышла в свет книга В.П.Друнина, 19 в которой описываются (термин "исследуются", на наш взгляд, здесь неприемлем) взаимоотношения двух стран на протяжении нескольких столетий. В разделах, посвященных интересующему нас периоду, автор весьма негативно оценивает политику российского правительства по отношению к этой окраине. Он критикует польскую конституцию 1815г. за ее явно прошляхтскую направленность, и в то же время, за отсутствие в ней гарантий политической независимости Царства Польского. Между тем, книга интересна характеристикой, хотя и очень краткой, деятельности представителей самодержавия в этом регионе (наместника Зайончека, великого князя Константина и генерала Новосильцева), что отсутствует в большинстве других работ. Фактически, эта монография является очень сжатой "политической историей Царства Польского", без детальной характеристики и подробных фактов.

В середине 50-х гг. выходит в свет II-х томная, достаточно солидная коллективная монография "История Польши". 20 Ее достоинство заключается в комплексном рассмотрении социально-экономического и политического развития этой окраины. Авторы книги вполне разделяют точку зрения профессора Ш.Аскенази о благотворном влиянии конституции 1815г. на развитие Царства Польского. В то же время авторы отмечают, что политическое оживление, наблюдавшееся здесь в начале 20-х годов, повлекло за собой реакционную политику российского правительства. Они раскрывают (буквально несколькими штрихами) сущность этой политики, в частности, после подавления восстания 1830г. и последовавшей за ним отмены Польской конституции. Характерной чертой монографии является отсутствие полноты и всесторонности изложения. Впрочем, это характерно для большинства коллективных монографий, в силу ограниченности их объема.

Примерно в тот же период вышли в свет два исследования, посвященные политике самодержавия на Кавказе. Их отличительной чертой является рассмотрение административной политики в этом регионе через призму экономических интересов российского правительства на этой окраине. Речь идет о монографии М.К.Рожковой 21 и А.В.Фадеева 22 . В этих монографиях, помимо множества фактов и данных, относящихся к характеристике экономического положения региона и, соответственно, политики в нем самодержавия, указываются мотивы (причины) как экономические, так и стратегические, определяющие политику самодержавия на этой окраине, отмечается, что последняя (включая законодательство и административные институты) была подчинена единственной цели - поддержанию крепостнического режима, подорванного уже развитием капиталистических отношений. Фадеев, в частности указывал, что на Кавказе подобная система управления приобретала колониальный характер, с подчеркнутым пренебрежением к местным обычаям и языкам.

В эти же 50-е годы была опубликована работа Л.И.Светличной, 23 которая, как и предыдущие два автора, рассматривает политику царизма (в данном случае - по отношению к восточной окраине) через призму экономических интересов государства в этом регионе. Коренную причину преобразований 1822г. она ищет в экономической сфере, в сокращении государственных доходов от Сибири. По мнению ученого, Сперанский заметил в окраине тенденцию к капиталистическому развитию и, не меняя основ колониальной политики царизма, попытался приспособить ее (тенденцию) для более эффективной эксплуатации сибирской колонии.

Советская историография середины 60-х годов ознаменовалась появлением ряда коллективных трудов историков, приуроченных к 50-летию советской власти. Естественно, что в такого рода юбилейных изданиях известное отражение нашли и проблемы окраинной политики. Для нас важно отметить не сам характер приводимого в этих работах фактического материала - по понятным причинам он очень небольшой - а прежде всего территории, отнесенные к окраинам России.

В 12-томной "Истории СССР с древнейших времен..." авторы выделили три типа окраин, подчеркнув при этом, что "не все окраины Российской империи были ее колониями". Ни польские земли, ни Финляндия, которые были развитыми в экономическом отношении регионами, не являлись, по мнению авторов, колониями царской России. В то же время они являлись окраинами, поскольку "население названных территорий, хотя и не подвергалось колониальной эксплуатации, испытывало национальное угнетение" и "было стеснено русификаторской политикой царизма и административно-полицейским произволом царских наместников и генерал-губернаторов". 24

Тезис о том, что понятия "окраина" и "колония" не являются синонимами, получил дальнейшее развитие в оригинальном исследовании Н.П.Ерошкина. Он отмечал, что уже в XVIII в. в состав России вошли территории "с развитой экономикой, сложными производственными отношениями и высокой культурой". Осуществление административной политики на этих западных окраинах "требовало более гибких методов управления и специфических, характерных для каждой окраины, органов и учреждений и привлечения к управлению местной феодальной верхушки". 25

Тезис о наличии на окраинах "особенной" системы управления, как определяющего фактора для подобной характеристики, был развит Н.П.Ерошкиным и на материалах первой половины XIX в. Характерными чертами такого управления, отмечал автор, были "большая самостоятельность местной администрации, <...> слияние военного и гражданского управления", "особенные" и "упрощенные" формы управления. 26

Здесь следует отметить, что такая трактовка понятия "окраины" разделяется не всеми исследователями. В специальной монографии, посвященной аграрным отношениям в Сибири периода империализма, Л.М.Горюшкин высказал иное суждение о типах окраин и колоний. Методологической основой рассуждений исследователя в данном случае явились замечания В.И.Ленина о том, что под окраинами следует понимать "незаселенные, или не вполне заселенные, не вполне вовлеченные в земледельческую культуры земли". 27 Исходя из этого, Л.М.Горюшкин отметил, что отнесение территории Царства Польского к окраинам "начала XIX в. представляется сомнительным...". 28

В сибиреведческой литературе рассматриваемый период развития историографии темы ознаменовался выходом 5-томной "Истории Сибири". Интересующий нас сюжет нашел отражение в разделах второго тома, написанных В.Г.Карцовым. Известно, что изложение конкретных сюжетов в рамках коллективного труда имеет свои плюсы и минусы. Данный случай не является исключением. В.Г.Карцов сосредоточил свое внимание на оценках "Сибирского учреждения" 1822г. и роли в его разработке будущего декабриста Г.С.Батенькова. Другие аспекты административной политики не получили соответствующего освещения и анализа. 29 История Сибири как бы подвела итоги развития отечественного Сибиреведения и в то же время показала, что интересующая нас тема далеко не исчерпана. В 70-х гг. в связи с появлением государствоведческих исследований П.А.Зайончковского и Н.П.Ерошкина, рассматривающих интересующие нас проблемы в общероссийском масштабе, значительно активизируется интерес исследователей к изучению этих же вопросов применительно к отдельным губерниям и областям Российской империи. Первые специальные работы, посвященные вопросам административной политике на восточных окраинах России, появились в 70-80-х гг. Наиболее значимыми из них для нашей темы являются публикации В.В.Рабцевич, кандидатская диссертация И.Б.Марковой и статьи А.С.Кузнецова.

В работах В.В.Рабцевич анализируются различные аспекты истории сибирского города и совокупность учреждений местного государственного аппарата. 30

Исследование И.Б.Марковой, безусловно любопытное, к сожалению не было опубликовано. В нем автор предпринял попытку проанализировать различные уровни государственного управления Сибирью (I и II Сибирских комитетов, высших органов государственной власти). Однако целый ряд важных аспектов темы, связанных с организацией административного устройства на местах, проведением реформ в жизнь, деятельностью Н.Н.Муравьева остались вне поля зрения исследователя. Создается впечатление, что название этого исследования шире содержания. 31

Очень меткий и тонкий анализ деятельности Второго Сибирского комитета предпринял А.С.Кузнецов. Он впервые ввел в научный оборот целый ряд архивных документов, характеризующих деятельность этого весьма важного правительственного органа по управлению Сибирью. 32

В эти же годы появился ряд исследований политики самодержавия в отношении коренного населения Сибири 33 и ссылки. 34 Учет результатов данных работ безусловно необходим, поскольку в них освещаются не только специальные вопросы, но и даются общие оценки политического курса царизма на окраинах.

Середина 70-х - начало 80-х гг. были отмечены выходом нескольких монографий, посвященных западным окраинам Российской империи. Труд Л.А.Обушенковой 35 посвящен, главным образом, экономической политике самодержавия в Польше периода ее автономии. Автор дает краткую историю создания новых отраслей промышленности, развития сельского хозяйства и оживления внутренней торговли в этом регионе. Ценность исследованию придают архивные данные о характере торговых отношений между Россией и Польшей, опубликованные впервые, а также обширные статистические сведения о демографической ситуации на окраине в период 1815-1830гг.

Самым основательным из исследований этих годов, посвященных Финляндии, является монография В.В.Похлебкина. 36 Пожалуй, это наиболее полное издание, освещающее политику Российского государства на этой окраине. Автор очень подробно излагает причины, которые на протяжении столетия оказывали определяющее влияние на мероприятия самодержавия в отношении этого региона: военно-стратегическое значение Финляндии для России и политическая благонадежность финского общества. Помимо вышеуказанного, в книге достаточно обстоятельно охарактеризовано правовое, политическое и экономическое положение Финляндии в составе Российской империи. Автор нисколько не подвергает сомнению (а, скорее, подтверждает) тезис о том, присоединение этого края к России и, соответственно, политика в нем самодержавия имело для него прогрессивное значение. В.В.Похлебкин доказывает это конкретными примерами, фактами. Это исследование построено на большом архивном материале, и будучи первоначально издано в 1969г. в Хельсинки на финском языке, получило высокую оценку президента страны У.К.Кекконена.

Две другие работы, которые хотелось бы отметить, принадлежат перу финских ученых: Суни Л.В. 37 и Лайдинену А.П. 38 Несмотря на то, что в соответствии с названиями, эти исследования фактически выпадают из интересующего нас периода, в них в оценочном плане говорится о политике самодержавия в регионе в начале XIX в. Оба автора солидарны в том, что мероприятия самодержавия в отношении этой окраины ставили своей целью возрождение финской государственности, экономики и создания благоприятных условий для данного региона. Обе монографии посвящены развитию экономики Финляндии, они содержат статистические данные и факты, свидетельствующие о процессе в этой области.

В середине 80-х гг. журнал "Вопросы истории" опубликовал статью Н.С.Киняпиной, посвященную политике самодержавия на Кавказе 39 . В этой работе не только дается краткий очерк политики российского правительства в области управления этой окраиной, но и исследуются причины, лежащие в ее основе. По мнению автора, главная из них была экономическая (по мере расширения внутреннего рынка, усиления внешнеторговых связей, происходил рост интереса помещиков и буржуазии к освоению окраины, что отражалось в политике царизма). При некоторых различиях в административной политике по отношению к народам Азербайджана и Грузии, автор выделает ее общую черту, а именно - подчинение гражданской власти военной, поскольку становление и развитие этой системы управления шло в годы войны русско-иранской и русско-турецкой. За исключением указанных моментов, работа Н.С.Киняпиной схожа с "Исторической запиской..." С.Эсадзе, поскольку оба автора использовали, фактически, одни и те же источники.

Из работ последних лет, посвященных политике российской империи на западных ее окраинах, выделим коллективную монографию "Краткая история Польши". 40 Авторы этого издания подтверждают тезис о том, что сам факт создания Королевства Польского и его довольно прогрессивной (для своего времени) Конституции имели для данной территории весьма благотворное влияние - в конституции поляки видели надежду на возрождение своей государственности. В целом о монографии следует сказать, что она не содержит принципиально нового (иного) подхода к оценке политики российского правительства первой половины XIX в. в отношении этой окраины, что свидетельствует о неизменности за последние сорок лет (со времени выхода в свет "Истории Польши" - в 1954г.) взгляды историков нашей страны на эту проблему.

Данный период в развитии историографии окраинной политики завершился выходом в свет коллективной монографии, посвященной истории Дальнего Востока в XVII - начале XX вв. Впервые в отечественной исторической литературе появилось исследование, в котором комплексно представлены основные вехи исторического развития дальневосточных окраин России на протяжении более чем 300-летнего периода. Нам уже приходилось отмечать как положительные, так и отрицательные стороны коллективных изданий. Применительно к нашей теме отметим, что авторы справедливо указывают на огромную власть Восточно-Сибирского генерал-губернатора, который "назначался царем и обладал широкими полномочиями", а "всесилие административно-чиновничьего аппарата способствовало разгулу хищничества, взяточничества, произвола, беззакония". 41 В монографии кратко упоминаются изменения в административном устройстве Дальнего Востока, проведенных в начале 50-х гг. XIX в. по инициативе Н.Н.Муравьева, 42 однако подлинные причины этой "перестройки" не раскрываются. Между тем, сама констатация административных преобразований еще не раскрывает их мотивы. Неясно также, имели ли место какие-либо особенности по управлению этой окраинной территорией, или можно говорить лишь о "всемерном укреплении военно-полицейского и чиновничьего аппарата", 43 что, как нам представляется, было характерно для всех губерний николаевской России.

В постсоветский период в связи с изменением принципов взаимоотношений между центром и регионами резко возрос интерес к проблемам федерализма и регионализма. Первым ответом на это, преимущественно в постановочном плане, явились несколько коллективных и индивидуальных монографий, посвященных истории федерализма 44 и национальной политики 45 в России. Можно предположить, что основная задача авторов отнюдь не заключалась в попытке дать ответ на все возникающие вопросы. Скорее наоборот, они видели свою задачу в том, чтобы привлечь интерес исследователей к этим проблемам. В этом смысле, авторы, безусловно, своего добились. Наряду с небольшими публикациями, посвященными деятельности некоторых высокопоставленных сибирских бюрократов, 46 появились как переводные, так и отечественные исследования, принципиально по-новому трактующие ряд поставленных предшествующими исследователями вопросов. В теоретическом плане обращает на себя внимание отказ от оперирования понятиями "метрополия - колония", четкое отнесение территории Польши и Финляндии для первой половины XIX в. к окраинам России. 47 Однако, наиболее интересным исследованием, посвященным административной политике самодержавия на восточных окраинах России, является монография А.В.Ремнева. 48

В основе работы А.В.Ремнева лежит достаточно широкий круг источников: это нормативные акты, делопроизводственные материалы, мемуары и др. Общественно-политическая жизнь Сибири того периода рисуется автором на фоне общероссийских событий, что придает исследованию особый колорит. А.В.Ремневу удалось показать противоречия и сложности в положении генерал-губернаторской власти на востоке России, роль "высшего" надзора за местным административным аппаратом и способы его осуществления. Оставаясь на сегодня, несомненно, наиболее крупным современным историографическим исследованием проблемы политики самодержавия за Уралом, монография А.В.Ремнева, на наш взгляд, несвободна и от недостатков. Общероссийский фон подчас превалирует над сибирским материалом, автору следовало более четко определить место Сибири в системе общегосударственных хозяйственных связей, что принципиально важно для понимания предпосылок реформ, шире привлечь статистические материалы.

Последним по времени, и, безусловно, заметным историографическим явлением нашей темы стала монография Н.П.Матхановой. В этом исследовании не только восссозданы образы трех генерал-губернаоров Восточной Сибири, но анализируются их взгляды, основные направления экономической, социальной и кадровой политики. Учет результатов исследования Н.П.Матхановой безусловно необходим для понимания особенностей борьбы различных правительственных группировок по вопросам правительственой политики на ораинах империи. 49 Зарубежная литература, в которой рассматривается административная политика России на восточных окраинах империи, представлена несколькими монографическими исследованиями. Два из них принадлежат перу М.Раева, известного американского ученого. Глава VIII "Michael Speransky..." - об "управлении русскими провинциями" - посвящена в основном Сибири, а в следующей IX главе рассматриваются "проекты реформирования провинциальной администрации". Именно эти разделы монографии потребовали от Раева дополнительного изучения Сибири, что вылилось в отдельную работу "Сибирь и реформы 1822г."

Прежде всего отметим, что оба исследования основаны на солидной источниковой базе. Автор хорошо знаком с российской литературой, свободно ориентируется в ней. Очевидно, это обстоятельство позволило ему с горечью заметить, что "поглощенные драматическими сюжетами революционного и идейного движения, историки перестали серьезно изучать государственно-политическую эволюцию" России XVIII - XIX в. Именно данный вывод заставил Раева прежде всего поставить вопрос об эволюции системы управления русскими окраинами и России в целом.

Если в начальный период русской Сибири она интересовала правительство прежде всего как источник меха, то к началу XIX в. в связи с изменениями в экономике Сибири становилось совершенно очевидно, что она "может предложить нечто большее, чем некоторое количество дорогих мехов, и что она может стать "большим, чем принудительной резиденцией для преступников и нежелательных лиц". 50 Изменение взглядов на роль Сибири происходило наравне с изменением общегосударственной философии. Раев решительно подчеркивает свое несогласие с теми, кто считает, что в "1905г. самодержавие было тем же самым, что и после Петра Великого в 1725г." Идеи Сперанского, по мнению Раева, оказали исключительное влияние на политическую эволюцию России. Не случайно именно ему, "одной из наиболее крупных фигур в истории России XIX века"51 Александр I поручил на примере Сибири выявить все недостатки и трудности управления отдаленными регионами. 52

Основную причину ревизии Раев видит в упадке платежеспособности Сибири, прежде всего в сокращении ясачных поступлений пушниной. "До тех пор, пока местные правители ухитрялись доставлять пушнину в должном количестве, центральная власть оставляла их в покое",- отмечает он. 53 Однако "отсутствие четких инструкций и правил деятельности" превратило сибирских губернаторов в "подлинных сатрапов".Отдаленность окраины от центра, отсутствие надзора и контроля, "ясно очерченных законов, норм и установленных гарантий" оставляли губернаторам "полную свободу действий <...>". 54

Итоги преобразовательной деятельности Сперанского в Сибири Раев оценивает очень высоко. О значении "Сибирского учреждения" американский историк говорит следующее: "Реформированная система управления, которая была введена в 1822г., оставалась без серьезных перемен - базисом политической, социальной и экономической жизни Сибири вплоть до конца режима империи в 1917". 55 С этим утверждением Раева трудно не согласиться.

В последней по времени появления монографии, принадлежащей перу Д.Стефана, вышедшей в Калифорнии в 1994 г., в комплексе рассматриваются основные вопросы истории Дальнего Востока от появления там первых русских землепроходцев до наших дней. Тем не менее, в первых двух главах автор высказал некоторые суждения по интересующим нас вопросам.

Д.Стефан прежде всего отметил, что по мере расширения территории русского государства, вхождения в его состав новых окраинных земель, перед московским правительством прежде всего встала задача организации системы управления и административного устройства на новых территориях. Уже с самого начала "Москва пыталась усилить контроль в Сибири <...>" путем деления этой территории на маленькие остроги, сменой воевод и насаждением бюрократического принципа соподчиненности местных администраторов. 56 Не имея перед собой задачи специального изучения истории административного устройства на Востоке России, Д.Стефан тем не менее метко подмечает, что Пестель был на посту генерал-губернатора более 10 лет, и проводя большую часть этого времени в Петербурге, оставил по себе недобрую память. Сперанский же, "в течении короткого периода" управления Сибирью", "представил рациональные идеи просвещения в сибирскую администрацию". 57 Цель этих "рациональных" идей Стефан видит прежде всего в четкой регламентации прав и обязанностей представителей местной администрации, в разделении функций и полномочий различных ветвей и ступеней властных органов. 58

В середине XIX в., отмечает далее Стефан, русские продвинулись на Дальний Восток. Любопытно замечание американского исследователя, что это произошло "больше просвещением, чем силой". 59 В присоединении Дальнего Востока к России исключительную роль Стефан отводит Н..Муравьеву. 60 Успеху преобразовательных планов Муравьева в немалой степени, как отмечает Стефан, способствовало обострение международной обстановки в этом регионе, в частности, опиумная война, которая заставила правительство предпринять ряд энергичных мер по закреплению этой окраинной территории в составе России.

Деятельность Муравьева, как обоснованно отмечает американский исследователь, вызвала неоднозначную оценку современников. Так декабрист Д.Завалишин обвинял генерал-губернатора в присвоении его "амурской идеи", а А.П.Щапов, будучи в ссылке, доносил Александру II, что Муравьев "мнит себя сибирским царем". 61 Эти нападки, по мнению Стефана, в немалой степени послужили причиной отставки Муравьева, когда "озлобленный генерал-губернатор добровольно ушел со своего поста в 1861г, затем уехал в Париж, где и умер в 1881г." 62 Таковы основные высказывания зарубежных историков по рассматриваемой в монографии проблеме.

Таким образом, представители отечественной российской, советской, постсоветской историографии и иностранные исследователи, занимающиеся вопросами окраинной политики в Сибири, сосредоточили свое внимание на изучении административных реформ М.М.Сперанского (достаточно подробно описан ход и результаты его ревизии), гораздо в меньшей степени - Н.Н.Муравьева, высказали общие замечания о сибирской администрации предшествующего периода.

Применительно к западным окраинам России интерес исследователей привлекали, главным образом, нормативные акты, на основе которых осуществлялась управленческая политика в Финляндии и Польше. Более полно изучена административная политика на Кавказе. Однако предметом комплексного изучения окраинная политика в ее важнейшей административной сфере до сих пор не была. Целый ряд важных проблем требует специального монографического анализа. Для примера укажем, что недостаточно разработан вопрос о месте окраинной политики в системе внутренних мероприятий самодержавия, ее вариантах и факторах, их определяющих. Мы до сих пор не можем ответить на вопрос, насколько сибирские реформы укладывались в рамки общеимперской внутренней политики самодержавия, чем объяснить последующие попытки административной перестройки Сибири, окончившиеся лишь с отставкой Муравьева в 1861г.

Исходя из историографии темы, определялась основная цель данной монографии - исследование административной политики российского правительства на окраинах империи и компаративный анализ общих и специфических черт этой политики.

Источниковый анализ

Для достижения указанной цели автором было выявлено значительное количество разных типов исторических источников. Важное значение для раскрытия проблем окраинной политики России первой половины XIX в. имеют нормативные акты самодержавия, опубликованные в первом и втором "Полном собрании законов Российской империи". Автором было выявлено несколько десятков указов, манифестов, "учреждений" и пр., представляющихся важными источниками для понимания принципов и основ политики самодержавия по отношению к окраинным регионам империи. Из этого количества актов более 50-ти были непосредственно использованы при написании монографии.

Эволюцию организации местного управления на Кавказе в первой половине XIX в. позволяют проследить 8 основных нормативных актов. Наиболее важные из них - манифест императора Павла I от 18 января 1801г. о присоединении Грузии к России 1 и именной указ Александра I от 12 января 1801г. об учреждении в Грузии внутреннего управления, с приложением его штата. 2 Последующие за ними указы и постановления 3 лишь отражали процесс модернизации местного управления этой окраины, который растянулся почти на сорок лет. Завершился он разработкой и последующим принятием "Учреждения для управления Закавказским краем". 4 Этот достаточно внушительный документ (более 300 пунктов) был в некоторой степени уникальным. Основанный на общих принципах управления внутренних российских губерний, он соответствовал "в подробностях особенным обстоятельствам и быту жителей за Кавказом". Реформой 10 апреля 1840г. самодержавие достигло главную свою цель по отношению и к этой окраине - а именно, закрепило положение Закавказья как составной части Российской империи - путем введения общероссийской системы управления. Процесс организации местного управления на западных окраинах Российского государства отражен в Полном Собрании Законов достаточно скупо - лишь в 8 нормативных актах. В отношении Финляндии это, в первую очередь, два манифеста: от 20 марта 1808г. "О покорении Шведской Финляндии и о присоединении оной навсегда к России" 5 и от 1 октября 1809г. "О заключении мира между Россией и Швецией" с приложением мирного трактата, заключенного в Фридрихсгаме 5 сентября того же года. 6 В соответствии с ними Финляндия присоединялась "отныне навсегда к Российской империи", а ее населению гарантировалось процветание "под сенью престола нашего (т.е. Российского - И.Д.) <...> в тишине и безопасности". В отношении организации управления другой окраины империи - Польши - в Полном Собрании Законов содержится единственный нормативный акт - Венский трактат от 3 мая 1815 г., 7 в соответствии с которым Польша объявлялась находящейся "в неразрывной связи и во владении <...> императора Всероссийского и наследников его на вечные времена" и ей гарантировалась конституция.

Характерно, что тексты утвержденных императором Александром I конституций этих двух западных окраин империи не были включены в Полное Собрание Законов.

В противовес западным окраинам империи, в Полном Собрании Законов содержится значительное количество нормативных актов, отражающих выработку и эволюцию правительственной политики в отношении местного управления восточных окраин России - Сибири.

Свое концентрированное выражение в этом регионе административная политика государства нашла в "Учреждении для управления Сибирских губерний" 1822 г., 8 коренным образом изменившем административно-территориальное устройство и управление этой окраины, а также в "Обозрении главных оснований местного управления Сибири", опубликованном "по высочайшему повелению" в 1840 г. В нем дается характеристика "гражданского" управления региона до реформ 1822г. и излагаются "главные начала", на которых учреждалось система управления этого края в соответствии преобразованиями Сперанского.

Отдельно следует выделить комплекс нормативных актов, отражающих изменения в системе сибирского управления и административно-территориального устройства, осуществленные после реформы 1822 г. 9 Эти документы, характеризующие развитие нормативной базы на протяжении второй четверти XIX в., дают возможность проследить эволюцию правительственного взгляда на проблемы организации управления и административного устройства Сибири уже после М.М.Сперанского. Они позволяют провести сопоставление между начальными замыслами реформатора и судьбой его преобразований в проектах последователей. Обращаясь к материалам Полного Собрания Законов Российской империи, автор настоящего исследования имел в виду не эпизодическое, а систематическое использование материалов этого принципиально важного источника, который, к сожалению, недостаточно использовался предшествующими исследователями вопроса.

В то же время, необходимо учитывать, что сами по себе нормативные акты не позволяют выявить причины их происхождения, вследствие чего необходимо дополнение этого источника другими, в частности, делопроизводственными материалами.

Среди этого типа источников выделим "Отчет об управлении Иркутской губернией Действительного Статского Советника Трескина, с 1806 по 1812 год", хранящийся в фондах ГАНО 10 и введенный в научный оборот впервые.

Этого иркутского губернатора мы знаем в основном по воспоминаниям и отзывам его современников (причем, зачастую весьма противоречивым. Характеристики колеблются в параметрах от "самодур" и "благоустроитель"). Отчет Трескина позволяет нам ознакомиться с состоянием Сибири того периода, его деятельностью и проблемами, с которыми он столкнулся в процессе управления Иркутской губернией в начале XIX в.

Ценным источником, характеризующим состояние Сибири в первой четверти XIX века, является "Отчет тайного советника Сперанского в обозрении Сибири", напечатанный С.Прутченко. Им же опубликованы некоторые журналы Сибирского Комитета, представляющие материалы официального делопроизводства и содержащие важные подробности о проведении реформ 1822 года. 11 К отмеченным источника по содержанию примыкают и отчеты губернаторов и генерал-губернаторов по управлению краем. К началу XIX в. отчеты "главных начальников края" были в значительной степени формализованы и содержали стандартный набор сведений о народонаселении, сборе налогов, податей и др. Нас интересовали, в первую очередь, сведения о состоянии администрации, материалы об управлении краем и т.д. Наличие одних и тех же формальных граф в губернаторских отчетах делает их хорошо сопоставимыми, позволяет проследить развитие тех или иных тенденций в административной политике. Частично губернаторские отчеты находятся в фондах Государственного архива Иркутской области,

Попытки пересмотра системы cибирского управления во второй четверти XIX в. зафиксированы в проектах преемников Сперанского на посту генерал-губернатора. Таковыми являются записка в адрес "верховного правительства" А.С.Лавинского "О разных неудобствах, встречаемых тайным советником Лавинским по управлению Восточной Сибирью" от 2 сентября 1833г., 12 поднимающая вопрос об очередном расширении компетенции главного начальника края и проект С.Б.Броневского об административно-территориальном переустройстве региона. 13 Предложения о коренной реорганизации системы сибирского управления, созданного в соответствии с реформой 1822г. содержались в записке генерал-майора И.А.Мусина-Пушкина ("О состоянии Сибири за 1835г."), 14 который в 1835г. был направлен в край в качестве ревизора от военного ведомства, а также в записке 1840г. "О настоящем местном управлении Сибири", автором которой являлся начальник Сибирского жандармского округа Н.Я.Фалькенберг. 15 Названные делопроизводственные источники по существу отражают политику сибирского чиновничества по корректировке основных положений "Учреждения" М.М.Сперанского. В этом смысле они перекликаются с материалами жандармских, сенаторских и иных ревизий, ибо дают достаточно объективную оценку хода проведения реформ 1822г. в жизнь и тех подходов, которые обнаружились в 30- 40-х гг. XIX в. у ряда высокопоставленных чиновников к проблеме реорганизации системы управления восточными окраинами России, взаимоотношению и полномочиях периферийного чиновничества с их коллегами из центральных ведомств и т.д.

Между тем, все административные новшества, введенные в cибирское управление М.М.Сперанским, впервые подверглись детальному анализу лишь на рубеже II и III четверти XIX в. в ходе ревизии Западной Сибири генерал-адъютанта Н.Н.Анненкова (1849-1851). Продекларированный нами принцип сопоставления политики империи в Восточной Сибири с другими окраинами предполагает изучение и использование данного документа.

Комплекс источников по этой ревизии в значительной мере знаком ученым, автор же использует только те из материалов, которые не получили широкой известности. 16 Ценным дополнением к указанным документам являются делопроизводственные источники, содержащие выписки из журналов Сибирского Комитета и отражающие мероприятия правительства по устранению выявленных в ходе ревизии недостатков управления этой окраины. 17

Исследование проблемы окраинной политики России в Восточной Сибири неразрывно связано с именем Н.Н.Муравьева, чья деятельность в регионе в качестве генерал-губернатора принесла ему славу и уважение со стороны современников и потомков.

Характерно, что источники, раскрывающие проблему окраинной политики правительства на востоке страны в Муравьевский период представлены главным образом архивными материалами.

В первую очередь, это, безусловно, всеподданнейшие доклады и донесения генерал-губернатора, в которых отражены состояние и недостатки сибирского управления в тот период и планы Муравьева по совершенствованию и модернизации системы устройства и управления Восточной Сибири: о введении новых штатов для гражданского управления, 18 положения об управлении Амурской области и штата этого управления, 19 о введении упрощенного управления в Иркутской и Енисейской губерниях, 20 о новом разделении Сибири. 21 Содержащие мнения высших сановников империи по предполагаемым преобразованиям, эти документы позволяют не только проследить историю создания того или иного нормативного акта, касающегося управления (от его разработки до принятия), но и в полной мере выяснить правительственный взгляд на проблему сибирского управления, борьбу чиновников различных ведомств по спорным вопросам и др.

Несомненно важное значение для характеристики правительственной политики в отношении восточной окраины империи имеют воспоминания местных жителей - современников описываемых событий - сибиряков и декабристов, отбывающих здесь ссылку, других лиц.

В диссертации они представлены рассказами иркутян (купцов, чиновников и почетных граждан), опубликованных В.Вагиным 22 и мемуарами Н.Белоголового, 23 А.Падерина, 24 И.Калашникова, 25 В.Вагина (в рукописях 26 и опубликованных 27 ) и записками декабристов 28 . К этому же типу источников относится целый комплекс мемуаров о Н.Н.Муравьеве. Их автором являлись сослуживцы 29 генерал-губернатора или люди, знакомые с ним лично. 30 Характерной чертой этих воспоминаний является оценка Муравьева как личности и администратора, без затрагивания осуществленных им преобразований в местном управлении.

Значение вышеперечисленных источников для исследования темы определяется не только наличием характеристик главных исполнителей правительственной политики - генерал-губернаторов, их деятельности, но и целым рядом важных замечаний и оценок непосредственно сибирских сюжетов, к которым авторы мемуаров имели отношение как современники и непосредственные участники событий. Несмотря на известную субъективность воспоминаний, они позволяют воссоздать картину сибирской жизни той эпохи.

Эпистолярное наследие представлено письмами М.М.Сперанского к дочери Елизавете 31 и А.А.Столыпину, 32 в которых отложились материалы, характеризующие состояние сибирского управления во времена предшественника Сперанского на посту Сибирского генерал-губернатора И.Б.Пестеля и отражающие ход проводимой реформатором ревизии, а также перепиской великого князя Константина с Н.Н.Муравьевым по делам управления Восточной Сибирью. 33 Определенный материал по теме нашего исследования содержится также в письмах декабриста В.Штейнгеля, 34 М.Фонвизина 35 и некоторых других.

Автором были использованы также различные статистические источники, содержащие разнообразные сведения о динамике, сословном составе и половозрастной структуре населения, площадях административно-территориальных единиц окраины, делопроизводстве в губернских и областных учреждениях, развитии торговли, промышленности и пр.

Подобного рода информация содержится в различных статистических сборниках 36 и годовых отчетах о состоянии различных административных единиц региона: Якутской области, 37 Енисейской губернии, 38 Амурской области, 39 Забайкальской области, 40 Иркутской губернии 41 и Восточной Сибири в целом. 42

Таковы основные группы источников, использованных при написании монографии. В сочетании со сведениями, введенными в научный оборот предшествующими исследователями, они дают надежную базу для достижения поставленной цели.