Владимир Дацыше
Кандидат исторических наук, доцент кафедры
всеобщей истории Красноярского государственного педагогического
университета.
История китайской диаспоры в России изучена слабо, хотя она являлась важным фактором как российско-китайских отношений, так и внутреннего развития империи, особенно ее приграничных регионов. Сейчас, в связи с ростом численности китайцев в России и усилением <китайского фактора> во всем мире, эта проблема вновь становится актуальной.
Само понятие <китайская диаспора> (в приложении к Российской империи) не устоялось ни в науке, ни в обыденном сознании. Обычно под ним подразумевалось постоянно проживавшее в стране население китайской (хань) национальности. Но более логичным было бы включать в это понятие всех выходцев из Цинской империи, не потерявших связь с китайской культурой, что в значительной степени совпадает с содержанием принятого в Китае термина <хуацяо> - китайцы-эмигранты. Предполагается также сочетание определенной внутренней целостности и интегрированности данных сообществ в российское политико-экономическое и культурное пространство-Условия для появления китайцев в Российской империи появились во второй половине XIX в. К началу 60-х гг. исчезли своеобразные <буферные зоны>, разделявшие русские и китайские земли в Приамурье и Туркестане, а в состав России вошли территории, где имелось постоянное китайское население. Новые межгосударственные соглашения изменили режим границы и открыли китайцам доступ в страну, санкционировали их пребывание в ее пределах. В 1858 г. генерал-губернатор Н. Н. Муравьев разрешил китайцам посещать русские селения на Амуре. Стали приезжать купцы, приходили рабочие-отходники, беженцы, ввозились военнопленные. Многие регулярно посещали российские земли, оставались жить на длительные сроки или навсегда.
Так сложилось несколько различных групп выходцев из Цинской империи, постоянно или временно проживавших на территории России. Наиболее значительными из них были:
1) <зазейские маньчжуры>; 2) немусульманские беженцы из Синьцзяна; 3) беженцы и переселенцы - уйгуры и дунгане; 4) рабочие из Кашгарии и Джунгарии; 5) <уссурийские манзы>; 6) сезонные рабочие, промысловики и торговцы в Приамурье; 7) китайцы, приезжавшие с различными целями в отдаленные от границы районы. Судьба и роль этих групп в формировании китайской диаспоры в России была различной.
В 1858 г. на территории Амурской области получил особый статус Зазейский район. В Айгуньском договоре закреплялось:
<Находящихся по левому берегу р. Амура от Зеи на юг, до деревни Хормолдзинь, маньчжурских жителей оставить вечно на прежних местах их жительства, под ведением маньчжурского правительства, с тем, чтобы русские жители обид и притеснений им не делали> 1 . Фактически, русские власти не имели никакого влияния на эту область и даже не располагали информацией о численности ее жителей. Кроме того, в <Отчете о состоянии Амурской области> за 1860 г. говорилось, что в области <кочуют и обитают подведомственные маньчжурскому правительству и платящие ему дань племена: манегров (киляны}, дауров, пикапов (китайцы), гольдов и собственно маньчжур> 2 .
В 1870 г. численность зазейских маньчжур оценивалась в 10646 человек, к 1881 г. на территории 75 верст в длину и 20 верст в ширину вдоль Амура находилось 22 китайских селения с 681 двором, 23 маньчжурских селения в составе 449 дворов и 9 даурских сел со 107 дворами, с общим населением около 15 тыс. человек. К началу 80-х гг. встречная колонизация земель за Зеей и активизация политики обоих государств привели к обострению ситуации. В 1880 г. амурский губернатор докладывал в Иркутск: <Дерзость и нахальство маньчжур Дошли до совершенного непризнания наших властей> 3 . Власти в ответ на русские претензии заявляли, что <маньчжуры и другие подданные Китая в Амурской области никогда и ни в чем не должны быть стесняемы...> 4 .
В начале 80-х гг. российские власти активизировали действия по установлению контроля за китайским населением и ресурсами района. Китайцы оказывали сопротивление, старосты заявляли, что не будут выполнять русских распоряжений. Начались бесконечные переговоры и тяжбы между властями обеих стран. В ноябре 1883 г. российский посланник получил ноту китайского правительства, но он не пошел на уступки и заявил в Цзунлиямынь (внешнеполитическое ведомство), что китайцы на российской территории подлежат российской юрисдикции.
Твердая позиция властей привела к оттоку китайского населения. Если в 1884 г. подполковник А. Ю. Назаров насчитал 13923 жителей района, то перепись 1897 г. зафиксировала только 7608 душ обоего пола, Проблема вновь обострилась в конце 90-х гг. XIX в. Усиление российско-китайского противостояния на Амуре, осложненное восстанием ихэтуаней, привело к крупномасштабному военному конфликту в районе Благовещенска. В июле 1900 г. <Зазейский район> был ликвидирован, китайские селения сожгли, некоторые их жители ушли в Китай, остальные были уничтожены крестьянским ополчением. В конечном итоге <зазейские маньчжуры> не стали частью китайской диаспоры в России.
В 60-х гг. XIX в. в пределах Российской империи появилась еще одна группа цинских подданных. Современник писал:
<Пограничные к нашим пределам китайцы и калмыки... стали прибывать в станицы и передовые посты в Копальском и Алатавском округах...>. В 1865 и 1866 гг. только в эти округа перешло соответственно более десяти и пяти тыс. беженцев. Почти все они первоначально планировали вернуться в Китай, но некоторые заявили о желании принять российское подданство и православие. 800 человек из числа кара-калмыков, чахар-калмыков, дауров, салонов, сибо, маньчжуров и китайцев приписали к станице Сарканской 7 . В России появилась идея привлечения китайских переселенцев на новые земли: <есть выгодная и безопасная колонизация: китайцами, перешедшими в Семиреченский край, и во множестве принимающими православие> 8 .
Поскольку основная масса беженцев вернулась в Китай, то эмигранты не могли сформировать самодостаточной группы и оказались перед выбором - ассимиляция или возвращение. Русское население не приняло их в свою среду, между русскими казаками и казаками из числа солонов и калмыков сложились неприязненные отношения. Современники отмечали: Несмотря на то, что они числились христианами и во всем пользовались равными правами с остальным населением, русские казаки, при всяком удобном случае, старались их уничить и эпитет "вонючая собака" они слышали очень часто> 9 . После восстановления цинской власти в Синьцзяне новые российские подданные стали убегать обратно. В начале 90-х гг. в станице Сарканской осталось лишь около 100 семей казаков из числа бывших китайских подданных. В конце XIX в. солоны еще встречались среди семиреченских казаков 10 , но к началу XX в. китайская община, сформированная беженцами из Западного Китая 1860-х гг., исчезла, не оказав какого либо влияния на китайскую диаспору в России.
В 1912-1913 гг. из Синьцзяна бежали калмыки, часть которых приняла русское подданство, а другие через Семипалатинск и Омск ушли в Ургу. В 1914г. несколько тысяч китайцев бежали из Монголии, многие из них подали прошение о принятии в российское подданство.
В целом в течении полувека с территории Синьцзяна и Западной Монголии в Россию переселилось значительное число китайских подданных (собственно китайцы, маньчжуры, монголы и др.), однако они не создали устойчивой общины.
Отдельно в истории китайской диаспоры стоит проблема дунган, кашгарцев (уйгур) и таранчей в Российском Туркестане, В работах китайских историков все уйгуры и дунгане относятся к категории хуацяо. Но община уйгур по всем параметрам явно выпадает из китайской проблематики, в отличие от дунган (хуэй). Будучи мусульманами, последние одновременно были носителями китайского языка и многих элементов китайской духовной и материальной культуры. При этом дунганская община в России сохранила свою обособленность от остальной части китайской диаспоры.
В приграничных с Синьцзяном регионах, кроме беженцев, постоянно проживало и определенное число китайских подданных. По переписи 1897 г. в Семипалатинской области таких было зафиксировано 254 человека, в Семиреченской - 1823, в Ферганской - 21, в Сырдарьинской области - 47 человек. Всего же к началу XX в. в Российском Туркестане проживало от 194 до 215 тыс. выходцев из Синьцзяна. В течении 1896-1906 гг. в консульстве в Кашгаре было завизировано на проезд в Россию 68 760 паспортов 11 . Таким образом, во второй половине XIX в. в России появилась большая группа выходцев из Синьцзяна, однако принадлежность к исламскому миру делает нецелесообразным ее рассмотрение в составе единой китайской диаспоры.
К 1860-м гг. в России оформилась другая китайская община - китайское население в Уссурийском крае, или <уссурийские манзы>. Современники так описывали регион после его вхождения в состав Российской империи: <...наиболее населена была южная часть края от Хуньчуна до Ольгинского залива... потом река Сучан с ее притоками; все эти места заняты одинокими фанзами китайцев и изредка орочей... Затем следует: уссурийская линия, гораздо менее населенная гольдами в малом числе и редко расположенными юртами, и еще реже можно встретить здесь фанзы китайцев; поселения китайцев по р. Таудышуй; линия по сухопутному сообщению по Суйфуну до Посьета; линия по р. Дауби... поселения китайцев по р. Саньгобери, впадающей в Восточный океан; поселения китайцев по р. Лефу... всех местных жителей едва ли заключает более 10 тыс. душ обоего пола, считая, в том числе все племена: китайцев (все мужского пола, китайских женщин в крае вовсе нет), гольдов, ороча, мангу и гиляков> 12 . Следует отметить, что в официальных документах, например, в <Отчетах Приморского губернатора>, до конца ) 870-х гг. <пришлые китайцы> четко отделялись от <коренных жителей>, к которым относились и манзы.
До конца 1860-х гг. российские власти не предпринимали попыток учета и контроля за оседлыми китайцами, жившими на вновь присоединенных землях. По более поздним данным, в первой половине 60-х гг. в Уссурийском крае имелось около 340 китайских фанз с населением до 900 человек, из которых 350 человек жило в Ханкайском округе 13 . Первая перепись китайского населения в Уссурийском крае была произведена в конце 60-х гг. и зафиксировала 1797 мужчин и 210 женщин постоянно проживавших <манзов>, почти половина из них -в Ханкайском округе 14 . В <Отчете Приморского губернатора> за 1872 г. говорилось: <Коренное население Южно-Уссурийского края, корейцы, тазы и манзы, выходцы из разных провинций Китая. Численность их постоянно изменяется переходами через границу, поэтому весьма трудно и даже невозможно определить их численность> 15 .
Постоянно проживавшие в регионе китайцы были тесным образом связаны с сезонными промысловиками, обслуживанием которых они в значительной степени и занимались. По оценкам современников, в Приморье в 60-х гг. промыслами постоянно занимались более 2 тыс. китайцев. После присоединения Уссурийского края к России процесс китайской земледельческой и промысловой колонизации не был прерван, стал более интенсивным. Местные или вновь пришедшие китайцы отчасти оставались арендаторами на землях, переданных русским переселенцам, отчасти осваивали новые территории. Однако с начала 80-х гг. в силу ряда причин жесткой политики российских властей, русской земледельческой колонизации Приморья, целенаправленного китайского освоения Северной Маньчжурии и пр. сельскохозяйственная и промысловая активность китайцев постепенно ослабевает. Эта тенденция была отмечена современниками: <Политика восьмидесятых годов начала, однако же, оказывать свое действие, и, с 1885 года, численность оседлого манзовского населения внутри края стала заметно сокращаться> 16 ,
Китайская община, существовавшая в Уссурийском крае в 60-х гг., не сохранила своей целостности; часть ее переселилась в Маньчжурию, часть влилась во вновь появившиеся в регионе китайские слои, часть ассимилировалась среди коренного или русского населения. К концу XIX в. основу китайской диаспоры в Уссурийском крае составляли уже не автономно проживающие земледельцы и промысловики, а расселившиеся в русских деревнях ремесленники, наемные рабочие и торговцы.
С середины XIX в. в России появляется еще одна устойчивая группа китайцев торговцы. Сразу же после принятия <Правил русско-китайской торговли> в 1862 г. большинство китайцев, торговавших в Маймачене, перенесли свою деятельность на территорию России. Сначала они поселились в Забайкалье, затем некоторые стали двигаться дальше на запад. В 863 г. двое из них начали сезонную торговлю китайскими товарами в Иркутске. В 1864 г. в Сибирь через Кяхту въехало 56 китайских торговцев, в 1867 г. - 290, в 1869 г. - уже 557 человек. В 1864 г. кяхтинский пограничный комиссар выдал ."леты на право торговли в Иркутске восьми китайцам, в г. - 24, в 1867 г. - 67, затем число въезжающих в город с коммерческими целями уменьшилось, зато китайские торговцы в Томске и Красноярске.
Не обошли они и Приамурье, однако первоначально занимались обслуживанием китайских промысловиков и коренных жителей приграничных районов. Лишь в 1864 г. было отмечено: <В Хабаровске постоянно живут 3 китайских семейства, которые занимаются торговлей, а в августе месяце ежегодно приезжают с товарами весьма много китайцев на своих джонках из города Сян-Сина> 17 . В 1868 г. кяхтинский пограничный начальник выдал два билета на право торговли в Благовещенске. С начала 60-х гг. свои торговые лавки в этом городе открыли купцы из Айгуня. С развитием русских селений в приграничной полосе росло и число китайских торговцев. Их численность и структура сформировались в течении 1860-х гг. и мало изменились до конца XIX в. В 1869 г. в Сибирь через Кяхту въехало с целью торговли 557 человек, в 1894 г. - 674 человека. Большая часть торговцев оседала в Забайкалье, десятки человек развернулись в Иркутске, единицы ехали далее. До конца XIX в. торговцы составляли основу китайской общины в Сибири. Переписью 1897 г. в Иркутской губернии было зарегистрировано 73 китайца и 1 маньчжур, в Енисейской губернии - 20 китайцев, в Томской губернии - пять.
Китайцы приезжали и в Европейскую Россию. В 1881 г. в эту часть России въехало всего 40 китайцев,а, в 1888 г. - 95, но выехало - 132. В начале XX в. в разных городах - Одессе, Тифлисе и др., были зафиксированы десятки китайцев. Китайская торговля существовала на территориях, граничащих с Синьцзяном и Западной Монголией. В 1864 г. томский губернатор при осмотре дороги от Бийска до китайской границы застал в пограничном селении Кош-Агач около 500 китайских и монгольских торговцев.
Таким образом, во второй половине XIX в. на территории России существовало несколько почти не связанных между собой общин выходцев из Китая, но ни одна из них не получила самостоятельного развития. Китайская диаспора начнет формироваться с конца 70-х гг., отчасти за счет китайского населения Уссурийского края и торговцев в Сибири, а также выходцев из Маньчжурии и Шаньдуна. Основу ее составили рабочие, но значительное место сохранили торговцы и промысловики. Важнейшим стимулом разрастания китайской общины в России явилась нехватка здесь рабочих рук. Уже в <Отчете о состоянии Приморской области> за 1873 г. было отмечено: <Заметно увеличился приход китайских рабочих для работ в Владивостоке> 20 . В 1876 г. П. Ф. Унтербергер нанял в Тяньцзине китайцев для инженерных работ в Хабаровске. Современники отметили: <...в середине 70-х годов было решено употреблять на работы китайских мастеровых. Это открыло китайским выходцам двери в Уссурийский край> 21 . Особую роль в развитии китайской колонизации сыграла Уссурийская железная дорога: <В 1892 г., благодаря постройке ж. д., в городе появилось большое количество разного рода промышленников и рабочих, а из Китая прибыла масса чернорабочих китайцев до 10000 чел.> 22 . В 1896 г. на строительстве дороги было занято 13 тыс. человек. Основным источником трудовых ресурсов для Дальнего Востока стал Шаньдун; в 1894 г. вице-консульство в Читу завизировало 9013 китайских паспортов на проезд во Владивосток 23 .
Началось использование китайского труда в золотодобывающей промышленности. Правительство разрешило это еще в 1864г., но <лишь с 1886 г., когда некоторые прииски, как, например, Джалинда, стали переходить в руки арендаторов, последние, чтобы обеспечить себя дешевым трудом, охотно принимали на работы китайцев> 24 . На золотых приисках Приморской области в 1892 г. работало 885, а в 1895 г. - 2034 китайца. Весной 1900 г. только на золотых приисках Амурской области их было 12 тыс.
В масштабах всей России доля китайцев среди иностранных рабочих была на порядок ниже, чем европейских. Однако малочисленность русского населения на Дальнем Востоке делала здесь эту проблему чрезвычайно острой. В ответ на возникновение сплоченной китайской общины в России появился <китайский>, или <желтый> вопрос.
Еще в 1865 г. военный губернатор Приморской области И. В. Фуругельм опасался того, что <все усилия и затраты правительства могут повести лишь к образованию в русских пределах независимой Китайско-корейской провинции> 2 . Массовое выступление китайцев против российских властей, получившее название <манзовская война>, произошло летом 1868 г. Уже в конце 60-х гг. выявились проблемы, связанные с китайской торговлей. Власти безуспешно пытались добиться, чтобы китайцы оплачивали в местах своей торговли все положенные пошлины и сборы. В начале 80-х гг. был поднят вопрос <о мерах против скупа и перевода частного шлихового золота заграницу 26 .
Нельзя сказать, что проблема китайских торговцев в Сибири слишком будоражила общественную мысль, однако нередко она поднималась в средствах массовой информации. Газета <Сибирь> в 1878 г. писала: <Эксплуатация города (Верхнеудинска) и округа евреями и китайцами принимает все более и более обширные размеры. Нет деревушки из 10 домов без китайца и жида> 27 . В 1882 г. эта же газета заявляла, что нужно избавиться <от китайских торгашей, рыскающих по всей Восточной Сибири не для торговли чаем и другими произведениями Китая, а исключительно только для скупа хищнического золота> 28 .
Газета <Восточное обозрение> отмечала: <В Приамурском крае "китайский вопрос" возник весьма недавно. В первое время здесь заявляли только о хунхузах и хищничестве китайцев, об их эксплуатации, но собственно никакого манзовско-го вопроса не зарождалось. Появляется он на сцену в конце 70-х гг., когда появились только первые слухи и переписка о необходимости заселить край русским элементом. Тогда-то и появились на свет Божий опасения о "культурном завоевании" нашего края китайцами, о "стихийном натиске" их на наши границы, о "пробуждении нашего соседа после тысячелетней спячки" и проч.> 29 .
В началу 80-х гг. <китайский вопрос> был <вынесен по Высочайшему повелению... к всеподданнейшему отчету Генерал-губернатора Восточной Сибири за 1880-1881 гг.> 30 и рассматривался весной 1882 г. в Петербурге. Генерал-губернатор Д. Г. Анучин выделил следующие основные проблемы: регулирование торговли китайцев внутри Сибири; их положение в Амурской и Приморской областях; нужды золотопромышленности и торговли в верховьях Енисея. Таким образом, уже в "0-х гг. XIX в. китайские мигранты стали одной из основных проблем в российско-китайских отношениях.
На Дальнем Востоке она постоянно обсуждалась на разных Уровнях. На Втором съезде губернаторов и сведущих людей Приамурского края (январь 1886 г.) звучали жесткие формулировки: <В Приамурском крае китайцы составляют как бы государство в государстве...>: <Мы должны охранить наш край от культурного завоевания его китайцами...>. Однако выводы были сформулированы мягче: <...нет надобности ставить вопрос Об устранении манз так широко; незачем вовсе вводить сюда такие спорные и недоказанные еще вещи, как невозможность китайцев ассимилироваться или особенная способность китайцев понижать заработную плату> 31 . В 1893 г. властями Приамурского генерал-губернаторства впервые был поставлен вопрос об ограничении труда китайцев в золотопромышленности. В 1894 г. во Владивостоке работала Комиссия по вопросам ограничения китайской торговли, предложившая запретить ее вне города и обложить торговцев сбором с оборота в 5-10%. Однако генерал-губернатор признал эти меры <преждевременными>.
В 80-х гг. был принят ряд мер по упорядочению китайских миграций. Генерал-губернатор А. Н. Корф установил особые паспорта для китайцев в Приморской и Амурской областях. За них взимался специальный сбор, а с 1889 г. еще и налог. Китайцы должны были, согласно утвержденному 17 мая 1888 г. Александром III предложению Государственного Совета, ставить визу на свои паспорта, дающую право пребывания в России в течении одного месяца. Если китаец оставался на более длительный срок, то он обязан был брать у местных начальников специальный билет на один год за пять руб.
Предпринимались и попытки создания <чайна-таунов>. Например, во Владивостоке в 1891 г. было задумано, а в <...1893 г. последовало переселение части китайцев и корейцев из города во вновь построенный для них квартал. Выдворение было закончено к 20 мая, но все-таки большинство корейцев, не говоря уже о китайцах, остались в городе> 32. В начале 80-х гг. был поставлен вопрос о подсудности китайцев российским уголовным законам. С 1881 г. преступников временно перестали передавать китайской стороне до решения данного вопроса в законодательном порядке. После длительной проработки Министерство юстиции подготовило представление в Государственный Совет об уничтожении примечания к статье 172 Уложения о наказаниях, и с 1883 г. китайское население формально стало подчиняться действию российских судов.
С конца XIX в. в практику вошли мероприятия по выселению китайцев из Приморья. В 1895 г. они изгоняются из Суча-на. В конце 1899 г. были проведены облавы на беспаспортных китайцев. В селе Владимировка задержали 90 человек, во время облавы во Владивостоке - около 2 тыс. Для некоторых подрядчики оформили паспорта или принесли поручительства, а 1800 человек было решено отправить в Китай. Для более эффективной борьбы с нелегалами предлагалось опубликовать объявление на китайском языке о том, что беспаспортных китайцев будут отправлять за границу, отрезав косы. Весной 1900 г. началось выселение китайцев-земледельцев из некоторых мест Сучанского и Ольгинского участков.
В конце 90-х гг. на Дальнем Востоке были приняты новые <Правила о порядке выдачи китайским подданным русских билетов>. За получение и продление билетов брались налоги и специальные сборы, а китайцы, жившие в Приморской области с 1860 г. имели постоянный билет. В 1899 г. аналогичные <Правила> появились и в Забайкальской области. Выделялось две категории: 1) торговавшие по гильдейским или приказчичьим свидетельствам или приехавшие для временного пребывания у русского населения не далее 50 верст от границы; 2) пришедшие для торговли без гильдейских свидетельств или с иными целями. Виза давала право пребывания в российских пределах в течении месяца, после чего китайский подданный обязан был взять русский билет на один год с уплатой налога и сборов. Нарушителей высылали или штрафовали. Таким образом, с конце XIX в. российские власти начинают предпринимать различные меры по контролю и ограничению китайской иммиграции на Дальнем Востоке.
Тем не менее, численность китайского населения продолжала расти. Во Всеподданнейшем отчете приамурского генерал-губернатора появляется оценка в 51801 человек, в том числе в Приморье, поданным военного губернатора, в 1899 г. проживало около 38 тыс. <осевших китайцев> и более 20 тыс. пришлых рабочих. Особо отмечалось, что за пять лет число осевших русских увеличилось в два раза, а осевших китайцев- в четыре раза. Во Владивостоке с 1894 по 1899 г. число китайцев выросло, по данным полицмейстера, с 5 тыс. до 13,5 тыс. человек 37 , в Николаевске за 1892-1897 гг. - со 104 до 1132 человек (из 5684 жителей)зх. В бассейне р. Тунгуски в 1897 г. китайцы составляли 2,7% населения, в Троицкой волости - около 9%.
Современники отмечали активную и не подконтрольную Частям китайскую колонизацию земель: <...наряду с исчезновением русских деревень весь район Ольги с каждым годом все больше и больше заполняется манзами, вытесняемыми из Южно- Уссурииского края, и никому не известно, сколько их здесь тайге... вырастают целые поселения, настоящие манские и "вольные города", жители которых не только не чувствуют на себе влияния русских властей, но часто даже едва ли слышали о существовании русских> 34 . В Амурской области, не считая Зазейского района, к концу 1899 г. проживало, по официальным данным, 12 163 китайских подданных, в том числе в Благовещенске - 3978 китайцев. Эти цифры, подаваемые местными властями, были явно занижены, т. к. в том же документе говорилось, что в Забайкальской области в 1899 г. было 695 китайцев 40 , в то время как зимняя перепись 1897 г. давала цифру и пять раз большую. На Сахалине, по данным переписи 1897 г., проживало 143 китайца, в том числе 21 заключенный.
На рубеже веков в Сибири намечается новая ситуация. По-прежнему китайцы были представлены там, в подавляющем большинстве торговцами, однако с началом строительства Забайкальской линии железной дороги появляются китайские рабочие. <Вестник золотопромышленности и горного дела> в 1897 г. писал: <В последнее время на приисках в Нерчинском округе замечается значительный наплыв рабочих-китайцев, которые первоначально работали на разных участках железной дороги между Читой и Нерчинском> 41 . В конце 1901 г. иркутский губернатор писал в Петербург; <Благодаря проведению железной дороги китайцы и особенно чернорабочие двинулись в пределы Иркутской губернии целыми партиями> 42 . В начале XX в. тысячи китайце;> работали на предприятиях Забайкалья и Якутии, но в Центральной и Западной Сибири масштабы использования китайского труда остались незначительными.
Увеличивается число китайцев, посещавших другие районы Российской империи. Поданным статистики, в 1901 г. через российскую границу по паспортам всего выбыло 27049, а прибыло - 50266 китайских подданных, в том числе по европейской границе выбыло 912 и прибыло 633 человек, по легитимационным билетам выбыло 1952 и прибыло 2496 человек (все - через азиатскую границу). Основная масса китайских подданных попадала в Россию через Владивосток, на втором месте был Нарын. Среди прибывших в страну иностранцев китайские подданные занимали третье место после персидских и австро-венгерских подданных.
В конце 90-х гг. принимаются решения о расширении географии использования китайской рабочей силы. Об этом свидетельствуют различные документы. Так, в 1896 г. Комитет министров предоставил в аренду контр-адмиралу Ивашинцеву два участка земли на Камчатке <для устройства приспособлений, необходимых для... рыбного промысла, с дозволением предпринимателю... привлечь на первое время мастеров из Америки, а рабочих - из Китая> 43 . В инструкции Первой комплексной правительственной сельскохозяйственной экспедиции на Восток говорилось: <В Китае должно быть нанято с человек (культиваторов и мастеров чая)... При найме этих людей с ними должны быть заключены надлежащим порядком контракты, по возможности долгосрочные (лет на двенадцать)...> 44 В начале XX в, в имении Чаква работало 20 китайских чаеводов. В это же время Комитет нуждах сельскохозяйственной промышленности Галичского уезда Костромской губернии по докладу землевладельца Попазова постановил ходатайствовать перед правительством о ввозе в Европейскую Россию китайцев в качестве работников на условиях долгосрочных контрактов. Такое же решение было принято в Фатежском уездном комитете.
С конца XIX в. появляются и представители <свободных> профессий - знахари, фокусники и пр. В 1900 г. в Барнаульском уезде работал китаец-фокусник. Тогда же из жандармского полицейского управления Сибирской железной дороги сообщали, что <разъезжает по окрестностям и станциям Сибирской железной дороги, занимается практикой> доктор Ван Чалин 45 . Были и другие пути появления китайцев в России, например, высылка генералов, офицеров и солдат китайской армии в качестве военнопленных на Сахалин или на поселение в сибирские города. С возвращением воинских частей из Маньчжурии после Русско-японской войны в российские города попали китайцы, служившие в них или проходившие лечение в госпиталях. Например, в 1906 г. после госпиталя остался жить в Красноярске бывший мещанин г. Чифу Лиу-Китхе (так в документе.- В. Д), служивший переводчиком в 3-й Маньчжурской армии 46 ".
В конце ХIХ - начале XX вв. в России появляются китайские студенты. В апреле 1896 г. четыре выпускника школы иностранных языков были командированы в распоряжение китайского посланника в Петербурге. Посланнику предписывалось сообразуясь с их наклонностями и способностями озаботиться о помещении их для слушания курсов в некоторые социальные учебные заведения> 48 . В ноябре 1901 г. посланник Ян Жу ходатайствовал <о допущении китайского подданого Щу-Ци к слушанию лекций в Горном институте> , Решение на что вскоре было получено. В 1903 г. китайцы из цзяна впервые были отправлены для обучения в г. Верный 49 . Начиная с 1907 г. китайские студенты стали приниматься на обучение в Императорскую военно-медицинскую академию. Институт путей сообщения, Петербургский политехнический институт, Горный институт, Петербургский университет, Николаевское кавалерийское училище и другие учебные заведения.
В начале XX в. численность китайской общины в России превысила 100 тыс. человек. Впрочем, единого мнения, как о численности китайцев, так и о тенденциях и перспективах китайской колонизации русских территорий не существовало. Характерен диспут между С. Д. Меркуловым и А. Пановым. Первый считал официальные данные о численности китайцев заниженными и предлагал цифры в 250-400 тыс. человек. По расчетам же А. Панова, в среднем в Приамурье каждое лето находилось около 100 тыс. китайцев. Он утверждал: <китайский рабочий поток не есть какая-то постоянно растущая в своем движении лавина, а наоборот - постоянно год от году убывает> 50 .
На основе <Трудов Амурской экспедиции> он следующим образом оценивал динамику миграции на территории Приамурского генерал-губернаторства: в 1906 г. въехало 118430, выехало 85424 китайцев; в 1907 г., соответственно, 72322 и 46805 человек, в 1908 г. - 61747 и 48127, в 1909 г. - 67559 и 40389, в 1910 г. - 75386 и 52342 человек. По подсчетам В. К. Арсеньева, в 1906-1910 гг. в Чифу на проезд в пределы Приморской области было завизировано 155078 китайских паспортов. До станции Пограничной в эти же годы было продано билетов III и IV класса от Харбина и Куанченцзы на 16631 человек. В Амурскую область в 1906-1911 гг. через Цицикар из Харбина и Куанченцзы прибыло 70902 китайцев 31. В работе П. Ф. Унтербергера приведена следующая статистика по Приморской области: в 1906 г. здесь находилось 45 135 китайцев-мужчин и 2255 женщин; в 1907 г. - 63545 и 1346, в 1908 г. - 66761 и 1594, в 1909 г. - 61 429 и 3980, в 1910 г. -59065 мужчин и 1521 женщина. В Амурской области проживало в 1910 г. 31 809 мужчин-китайцев и 63 китаянки. В других регионах Дальнего Востока китайцев было значительно меньше: на Сахалине - несколько сот человек, в Камчатской области в 1909 г. -51, в 1910г. - 234 человека.
О распространении китайского труда в Забайкалье в начале XX в. говорят следующие данные; <...некоторые старые отработавшие прииски Кабинета Его Величества в Восточно-Забайкальском горном округе разрабатываются последнее время исключительно ими... и прииски сдаются китайским подрядчикам> 53 . К 1908 г. китайцы составляли 0.3% населения Забайкальской области. По линии железной дороги в каждом поселке их проживало по несколько человек. В селении Агинском в 1908 г. было 25 китайцев (все взрослые мужчины). Шестеро из них жили там десять и более лет, еще десять - около пяти лет 54 .
Численность китайцев в России регулировалась различными обстоятельствами. В зависимости от отношения цинских властей к китайской колонизации восточных районов приграничной провинции Цзилинь, китайские крестьяне переходили на российскую сторону границы или возвращались обратно. Военный конфликт 1900 г. вызвал массовый отъезд или бегство китайцев, опасавшихся погромов и насилия со стороны местного русского населения. Отмена порто-франко в Приамурье привела, по словам современников, <к упадку и огромному выселению китайских купцов> 55. Значительно сократилось число китайцев в России во время революции (1905-1906 гг.), зато в 1907 г. их число в Приамурье увеличилось почти в два раза. Закон 21 июня 1910 г. запретил найм китайцев на казенные работы и, хотя было принято несколько <изъятий из закона>, численность китайских рабочих сократилась. Эта политика оказала влияние на количество китайцев и на частных предприятиях: например, на промыслах Зейского горнопромышленного округа их было в 1905 г. 4711, а в 1909- только 1223м. Решение допустить китайцев на работы казенных ведомств в связи с началом первой мировой войны дало начало новому этапу истории китайской диаспоры в России.
Подведем некоторые итоги. Во второй половине XIX в. на территории Российской империи появилось несколько значительных по численности групп выходцев из Цинской империи. Судьба их была различной, однако ни одна из них не получила Дальнейшего развития в китайскую диаспору. Уйгуры и дунгане стали органичной частью исламского мира Туркестана. беженцы-немусульмане не смогли сформировать устойчивую общину и в большинстве своем эмигрировали, а частью Растворились среди русского населения. <Зазейские маньчжуры> были очень слабо интегрированы в российское общество, в кризисной ситуации повели себя весьма враждебно и их община была ликвидирована. <Уссурийские манзы> имели шансы существовать и развиваться в Российской империи, однако одни из них растворились в массе <пришлых китайцев>, а другие вернулись в Китай. Наиболее стабильной и устойчивой группой были китайские торговцы, однако в силу их малочисленности и тесной связи с другими группами китайского населения они не стали ядром диаспоры. Только с появлением на востоке России значительной массы китайских рабочих открылась перспектива формирования там китайской диаспоры. В начале XX в. на территории Приморской, Амурской и Забайкальской областей сложилась относительно стабильная по численности и структуре китайская община, а с началом первой мировой войны появились условия для образования подобной общины уже на территории всей Российской империи.