Неправославные конфессии

Кротт И.И.

Протестантизм и хозяйственная культура Западной Сибири в конце XIX - начале ХХ вв.

В последние годы российская гуманитарная наука пытается преодолеть пробел, который возник в освещении социокультурных оснований хозяйственной деятельности. Причиной образования этого пробела стал экономический подход к пониманию общественного развития. Проявлением последнего, на наш взгляд, является распространенное среди части отечественных гуманитариев представление о принципиальном "отрыве" предпринимательской деятельности от духовной, нравственной жизни. Поэтому, на современном этапе, актуальным является изучение ценностных, мотивационных аспектов хозяйственной деятельности. В настоящей работе затрагивается лишь часть большой и сложной проблемы целостного изучения социально-экономических процессов. Причем сделан определенный акцент на анализ ее религиозных основ. Этот шаг является оправданным в силу слабой изученности религиозной составляющей в развитии хозяйственной культуры.

В качестве методологической основы нами востребована концепция социокультурных оснований хозяйственной деятельности, разработанная в работах Н.Н. Зарубиной1. В исследовательской парадигме данного подхода под хозяйственной культурой подразумевается система ценностей, смыслов, символов, знаний, традиций, обеспечивающих мотивацию и регуляцию хозяйственной (производственной, предпринимательской, финансовой, коммерческой и т.д.) деятельности, определяющих форму ее осуществления, а вместе с тем и восприятия ее обществом2. В данном случае вопрос о хозяйственной культуре - это прежде всего вопрос о нематериальных составляющих хозяйственной деятельности, о том, что, помимо чисто практических и утилитарных потребностей, движет экономической деятельностью человека, какие жизненные установки регулируют эту деятельность и каково ее нормативно-ценностное обеспечение в общей социокультурной системе данного общества.

Хозяйственная культура определяется характером и динамикой материального производства и, в тоже время, сама определяет его. Невозможно работать в сфере хозяйства и при этом не осознавать своей деятельности, не относиться к ней как к желанной или тягостной. Представления о высокой духовной, моральной ценности той или иной деятельности, наделение ее надобыденным смыслом побуждает активнее ею заниматься, и наоборот.

Существующие в культуре запреты и ограничения на тот или иной вид деятельности могут серьезно замедлить развитие экономики. Формирование новых духовных ценностей может дать мощный стимул для активизации хозяйственной деятельности, классическим примером чему является зарождение протестантизма и капиталистического предпринимательства в Западной Европе.

В сферу хозяйственной культуры входят все ценности и смыслы, имеющие отношение к любым видам хозяйственной деятельности человека. Общие представления о смысле жизни, о месте человека в мироздании и его предназначении, о его сущности и природе, о добре и зле, о праведности и грехе - все это может входить в сферу хозяйственной культуры постольку, поскольку влияет на хозяйственную деятельность.

Таким образом, религия, экономика и социальная жизнь тесно связаны между собой. В свое время известный экономист и философ С.Н. Булгаков, обосновывая оправданность такой постановки вопроса, писал: "Если личность, играющая роль фактора экономического развития, развивается под влиянием своих этических и религиозных убеждений, то, стало быть, и то или иное религиозное самоопределение личности и вообще религия, как оказывающая влияние на все области жизни, также относится к числу важных факторов развития народного хозяйства"3. Изучая эти явления в совокупности, М. Вебер показал связь "протестантской этики" с "духом капитализма"4. Эти наблюдения Вебера чрезвычайно важны и для понимания того, что происходило в Западной Сибири в конце XIX - начале ХХ вв., где в процессе экономической модернизации региона участвовали различные этнические группы, исповедовавшие различные религии и придерживавшиеся разных этических норм в своей хозяйственно-предпринимательской деятельности.

На территории Западной Сибири в конце XIX - начале ХХ вв. появляются сельские предпринимательские хозяйства. По национальному составу сельскохозяйственное предпринимательство региона было не однородным. Преобладали, в основном, предприниматели русской национальности. После строительства Сибирской железной дороги и массовых переселений начинается быстрое увеличение доли предпринимателей других национальностей, преимущественно немецкой.

Рубеж 1890-1900-х гг. стал первым этапом немецкой колонизации в Западной Сибири5. Наряду с крестьянской беднотой из ново- и малороссийских губерний и областей сюда приехали и первые состоятельные сельские хозяева - предприниматели. Сельскохозяйственные предприниматели немцы составляли существенную группу арендаторов и землевладельцев в Западной Сибири. По данным 1905 г., то есть в начале массовой аграрной колонизации Прииртышья, из 42 заарендованных на длительные сроки участков казачьих земель в Омском уезде Акмолинской области 9 участков (21,4%) взяли сельские хозяева немцы6. А в 1912 г. из 115 крупных владений, названных в "Памятной книжке Акмолинской области" на этот год, немцам принадлежало 53 (46,0%) участка7. По данным Крестьянского поземельного банка, к началу мировой войны в Омском уезде у немцев уже было 73 участка с общей площадью 63995 дес. земли, что составляло 44% всей частновладельческой земли в уезде. В Петропавловском уезде Акмолинской области они владели 17 участками общей площадью в 13362 дес. земли (13% частновладельческой земли)8. В Тобольской губернии немцам принадлежало 37 участков площадью в 16681 дес. земли, составлявшей 5% всех частных земель губернии. В Каинском уезде Томской губернии к 1916 г. немцы использовали в хозяйственных целях более 4 тыс. дес. земли9.

Основная масса немецких предпринимательских хозяйств Западной Сибири сформировалась на землях Сибирского казачьего войска. Численность немцев на этих землях выросла с 5 человек в 1895 г. до 7821 в 1914 г.10 К 1915 г. немцы на казачьих землях владели на правах собственности 73840 дес. и на правах аренды - 83039 дес. земли11. От всей площади земель Сибирского казачьего войска в 4957086 дес. немецкое землевладение и землепользование составляло 156879 дес. (или 3,2%)12.

Особый интерес представляет информация о конфессиональном составе немцев - сельских хозяев и их семей. По сведениям Войскового хозяйственного правления Сибирского казачьего войска, по вероисповеданию они распределялись следующим образом: представители лютеранства составляли примерно 56%, меннонитства - 22%, баптизма - 5% и других конфессий - 17%13. По данным В.И. Бруля, на территории Западной Сибири от 50 до 70% немецкого населения составляли меннонитские и баптистские группы14. Каждая группа российских немцев сохраняла свои языковые и конфессиональные особенности. Браки, как правило, заключались только внутри конфессиональной группы, колонисты придерживались установившегося ранее порядка землепользования, наследования земли и имущества15.

На общем фоне развития немецких хозяйств в Западной Сибири в конце XIX - начале ХХ вв. ярко выделяется высокий уровень хозяйственного уклада у представителей такой этноконфессиональной группы немецкого населения, как меннониты. Именно для меннонитов были характерны значительные успехи в развитии земледелия и скотоводства в сибирских условиях. Представители меннонитов были родоначальниками и распространителями красно-немецкой (красно-степной) породы крупного рогатого скота. Ими применялись более совершенные и передовые способы обработки пашни и возделывания сельскохозяйственных культур. Исследователь переселенческого хозяйства Сибири В.Я. Нагнибеда, говоря о развитии хозяйства немецких колонистов всегда особо подчеркивал, что именно "у немцев менонитов, мы видим лучший скот, лучшее сено, лучшие урожаи, лучшую пищу"16.

Наиболее крупные очаги меннонитской колонизации возникали в Кулундинской степи, в Барнаульском уезде Томской губернии, где меннониты водворялись на государственной земле, на переселенческих участка, а также вдоль Транссибирской магистрали и вокруг Омска, где они селились на частновладельческой или арендованной земле, в большинстве случаев принадлежавшей ранее Сибирскому казачьему войску17.

В 1898 г. в Тюкалинском уезде Тобольской губернии, недалеко от железной дороги, меннониты Г.А. Браун и Эзау приобрели у бывшего владельца Кирьянова участок земли, на котором и основали одну из первых меннонитских колоний - Кирьяновку18. Помимо этих хозяев, в колонии позднее поселилась еще группа меннонитов-испольщиков и в результате, к 1916 г. в селении насчитывалось 77 человек19. Общая площадь этого частновладельческого участка равнялась 2525 дес., из которых 1500 принадлежали Г.А. Брауну. В предпринимательском хозяйстве Брауна, по данным на 1913 г. имелось 140 дес. посева, был маслобойный завод со стационарным нефтяным двигателем, маслодельный завод с конным приводом и сепаратором производительностью 55 ведер в час20.

В Кулачинской волости Тюкалинского уезда в конце XIX - начале ХХ вв. возникло более десятка предпринимательских меннонитских хозяйств, многие из которых впоследствии превратились в крупные населенные пункты. Так, в 1900 г. меннонитами К.К. Эзау, И.К. Эзау, И.И. Зименс и другими было приобретено имение площадью 1400 дес. земли (Трусовский участок) за 24 тыс. руб. На этой земле они организовали товарищество. Дополнительно меннониты этой колонии арендовали участок казенной земли площадью 404 дес. В имении была мельница с нефтяным двигателем стоимостью 10 тыс. руб., принадлежавшая И.Ф. Фризену. От этой мельницы вся Трусовка была подключена к электричеству, что по тем временам в Сибири было большой редкостью. Кроме того, имелся маслодельный завод с сепаратором, перерабатывающим 57 ведер молока в час. Масло реализовалось на экспорт. В предпринимательском хозяйстве насчитывалось 400 дес. пахотной земли, применялись усовершенствованные сельскохозяйственные машины и орудия, имелось 100 рабочих лошадей, 100 коров, 30 свиней. Скот содержался в теплых помещениях21.

В этом же районе имели свои предпринимательские хозяйства меннониты Д.И. Дик и Р.Г. Шпехт, которые приобрели значительные земельные участки в собственность. Р.Г. Шпехт купил в 1901 г. 350 дес. земли за 21 тыс. руб., а Д.И. Дик в 1906 г. 967 дес. за 50 тыс. руб.22

Одно из наиболее крупных предпринимательских меннонитских хозяйств Сибири находилось в Ишимском уезде Тобольской губернии и принадлежало И.Ф. Вибе. В 1909 г. участок земли площадью в 6000 (по другим данным 6400) дес., был куплен для него отцом Ф. Вибе, проживавшем в Бердянском уезде Таврической губернии. Ранее земля принадлежала известному в Сибири землевладельцу - предпринимателю из Кургана Л.Д. Смолину. В хозяйстве И.Ф. Вибе содержалось до 500 голов скота, разводились породистые лошади23. В Красноярской волости Ишимского уезда находилось еще одно меннонитское имение выходца из Таврической губернии И.Я. Энса. Земельный участок площадью 500 дес. был куплен в 1909 г. его братом Я.Я. Энсом у Л.Д. Смолина и сдан в аренду24.

В Акмолинской области на землях Сибирского казачьего войска вдоль Транссибирской магистрали меннониты основали на купленной или арендованной ими земле несколько десятков хуторов и предпринимательских хозяйств. К 1910 г. немцами, главным образом меннонитами, арендовалось 54 участка войсковых запасных казачьих земель общей площадью 67428 дес.25 В каждом конкретном случае, участки арендовались на специально оговоренных условиях. Как правило, договор аренды заключался на 3-5 или 9 лет, а при успешной деятельности арендатора мог продлеваться. Кроме того, отдельные участки сдавались на особых условиях - на 12 лет с правом переарендования еще на 12 лет26. За право долгосрочной аренды арендаторы принимали "на себя обязательства вести не только обычное здесь хозяйство, но и такое, которое бы своими новшествами служило примером для других арендаторов и окрестных хозяев - казаков"27. В 1903 г., из 26 сдаваемых на таких условиях участках 10 (38,5%) арендовались немцами, в основном меннонитами28. Так, А.Ф. Гехтер, решивший перенести в Западную Сибирь свое скотоводческое хозяйство из Таврической губернии, получил в аренду два участка общей площадью около 8 тыс. дес. Согласно условиям аренды он должен был "в течении первых четырех лет завести 600 каракулевых овец при десяти производителях и привезти один вагон крупного рогатого племенного скота"29. В связи с этим снижалась арендная плата. За оба участка А.Ф. Гехтера, последняя должна была составить 91 руб. с надбавкой в 10% каждые 3 года, плюс особая плата по 60 коп. за распашку десятины земли30.

В Томской губернии меннонитские хозяйства, возникшие на бывших частновладельческих участках Сукачева и Михайлова, находились в Татарской волости Каинского уезда. Основная масса меннонитов покупала участки по 70-100 дес. земли, хотя у некоторых предпринимателей были и большие, как, например, у Я. Корниса - 493 дес., а некоторые объединенные семьи (отец и сыновья или зятья) имели до 700 дес.31

Для меннонитов, как уже выше отмечалось, был характерен значительный уровень развития хозяйства и его высокотоварная направленность. Они вели хозяйство не традиционным образом, а по-капиталистически, с применением наемного труда, новых методов агротехники и современных машин, ориентируясь на потребности рынка32.

Главными приоритетами среди хозяйственных занятий у меннонитов были, прежде всего, высокодоходные отрасли: зерновое земледелие (выращивание яровой пшеницы), молочное скотоводство (содержание высокопродуктивного красно-немецкого скота с целью получения сливочного масла) и мукомольное производство. При этом, как отмечает А.Р. Бетхер, занятие скотоводством с целью получения молока и его переработки на сливочное масло имело для меннонитского населения большое значение, что подтверждается высокой долей дойных коров в поголовье животного стада в Западной Сибири и значительным процентом обеспеченности меннонитских хозяйств оборудованием для переработки молока и выработки сливочного масла - сепараторов и маслобоек33.

Большинство немецких колонистов приезжало в Западную Сибирь без скота, продав его при переезде. Поэтому на первых порах для обеспечения своего хозяйства мясомолочными продуктами меннониты приобретали местный скот сибирской или киргизской породы. Однако, местные породы для меннонитов, владевших в Европейской России породистым продуктивным скотом с высокой молочностью, являлись не совсем удовлетворительными. Оценивая рост, окраску, внешние формы местного скота, меннониты отмечали, что он "некрасив", малопродуктивен34. Поэтому в своих хозяйствах они пытались улучшить местные породы, применив испытанный уже раньше в местах своего выхода метод поглощения производителями красно-немецкой породы серых степных коров. Меннониты старались приобретать уже выращиваемый ими на Украине красно-немецкий скот, выписывая его из Таврической и Екатеринославской губерний, или покупая на железнодорожных станциях у едущих дальше на восток переселенцев - меннонитов. Со временем, некоторые меннонитские предпринимательские хозяйства стали "рассадниками" племенного скота красно-немецкой породы. Так, хозяйство И. Матиса, основанное в 1900 г. недалеко от г. Омска, имело стадо крупного рогатого скота голландской, симментальской, шортгорнской, а также красно-немецкой пород. К середине 1920-х гг. хозяйство выпустило с племенными целями большое количество коров, но главным образом быков-производителей. Скот продавался преимущественно меннонитам, и не только в соседние селения Омского уезда, но и в другие уезды Омской губернии35. Продажа телок и бычков красно-немецкой породы на племя были для многих меннонитских хозяйств стабильным источником доходов. С хутора Г.Я. Дал, основанного в 1908 г. около г. Омска, к 1924 г. с племенными целями было продано 17 коров, 9 телок и 7 бычков. Хозяйство И.И. Варкентина реализовало 20 бычков в возрасте полутора лет, а также "порядочное количество коров и телок"36.

Красно-немецкая корова была породой молочной направленности и давала в меннонитских хозяйствах Западной Сибири в среднем 150-170 пуд. молока в год, а отдельные представители до 200 пуд. Молоко коров названной породы было довольно жирным. По результатам исследования А.П. Соколова в меннонитских хозяйствах Омского уезда у 21% обследованных коров молоко имело процент жира ниже 4, а 72% имели жира в молоке от 4 до 6%37. Поэтому был достаточно высокий выход масла - у красно-немецких коров с 150-170 пуд. годового удоя он составлял 20 пуд38.

Для меннонитов была характерна высокая степень оснащения современной техникой отдельных хозяйств, при этом доля специализированной техники у них была выше, чем у представителей других локальных групп немецкого населения Западной Сибири (поволжских и волынских немцев)39. Сельскохозяйственные машины приобретали в Омске, Куломзино, Исилькуле. Почти в каждом хозяйстве были мастерские, где эти машины и орудия ремонтировали40.

В меннонитских хозяйствах имелись мельницы для грубого помола зерна и помола белой муки. Особенно перерабатывающая промышленность, по воспоминаниям современников, была развита севернее Омска, где были сосредоточены паровые мельницы, заводы по переработки молока и другие предприятия41. Приводимые нами выше примеры, также свидетельствуют о высоком развитии хозяйства у немцев - меннонитов в Западной Сибири.

Многие особенности хозяйственного развития у меннонитов имеют свою основу в их религиозном учение. Религия всегда давала традиционное духовное обоснование экономических процессов, формировала духовные стимулы хозяйственной деятельности и нравственные критерии экономического поведения в обществе. В наибольшей степени данное положение относиться к протестантизму, в свое время актуализировавшему проблему духовно-религиозных аспектов экономической деятельности.

Поразительную связь между религиозной регламентацией и интенсивным развитием способностей у меннонитов обнаружил М. Вебер, "чье неприятие мира", по его словам, "вошло в поговорку, как и их богатство"42. Причину этого явления он усматривал в набожности. М. Вебер подчеркивал, что профессиональный труд, мирская деятельность у меннонитов были подчинены идее спасения души. Исполнение профессиональных и мирских обязанностей у них рассматривалось как исполнение религиозных обязанностей, как служение Богу. В связи с этим одно из главных добродетелей в протестантизме, в том числе и у меннонитов, как раз и является трудовая деятельность. При этом особое значение придавалось результатам этой деятельности, тем прибылям, которые она приносила. Если официальный католицизм рассматривал необходимость трудится, добывать хлеб "в поте лица своего" преимущественно как расплату за первородный грех, как своего рода наказание, то протестант видел в труде важнейшую жизненную ценность, священной долг перед Богом, обществом и самим собой43. Поведенческая, прежде всего экономическая активность получала благословение свыше, и человек как бы вручал себя "надежному божественному партнеру". Превращение делового успеха в показатель избранности тех, кому даровано предопределение к спасению, послужило мощным стимулом эффективного, рационального хозяйствования ориентированного на получение прибыли44.

Как обращение к Богу в молитве не может иметь конца, так и служение Ему в миру не знает предела. Поэтому профессиональная деятельность протестанта, предпринимательская в том числе, не может прекратиться. Протестант-предприниматель не может остановиться на достигнутом, удовлетвориться накопленным капиталом, он должен распоряжаться данным Богом богатством исключительно для приумножения славы Божьей, а не для удовлетворения собственных потребностей45.

Протестантская этика отличается строгим аскетизмом и проповедует скромность в быту, отказ от роскоши и развлечений во имя подчинения всех сил, средств и помыслов служению Богу. Таким образом, протестантизм создает уникальные духовные стимулы для расширенного воспроизводства, для постоянного наращивания капитала, но не ради богатства, а ради умножения славы Божьей и собственной уверенности в спасении46. Поэтому меннониты старались заниматься, прежде всего, высокодоходными отраслями сельского хозяйства. В условиях Западной Сибири, как мы видели выше, это были зерновое земледелие, молочное скотоводство, мукомольное производство.

Как нам представляется, конфессиональный фактор, бесспорно, оказывал влияние на предпринимательство меннонитов в Западной Сибири, но следует помнить, что и экономическая составляющая в этот период также способствовала развитию земледелия и животноводства. Так, в начале ХХ в. на хлебном внутрисибирском и российском рынках происходил рост цен на зерновые культуры. В Западной Сибири цены выросли с 1901 по 1915 гг. на 22,6% за пуд пшеницы (с 84 до 103 коп.), в Центрально-земледельческом районе на 42,3% (с 78 до 111 коп.)47. В этот же период, как в самой России, так и за ее пределами существовал постоянный и очень устойчивый спрос на продукцию животноводства. Это отразилось на увеличении, как объемов вывоза, так и цен на животноводческую продукцию в Западной Сибири48. Следовательно, рост посевных площадей и поголовья скота в хозяйствах сельских предпринимателей меннонитов происходил в условиях благоприятной рыночной конъюнктуры и отчасти был обусловлен ею. В данном случае, мы вполне разделяем мнение В.Ф. Шаповалова, подчеркивающего, что "деловой материализм российского человека существовал как на безрелигиозной, так и на религиозной почве"49. Да и сам М. Вебер указывал, что не ставил своей задачей "... заменить одностороннюю "материалистическую" интерпретацию казуальных связей в области культуры и истории столь же односторонней спиритуалистической казуальной интерпретацией"50.

Еще одним отличительным фактором развития хозяйства у меннонитов являлась общинная поддержка соплеменников в экономическом плане, финансовыми средствами в сочетании с индивидуалистическими способами ведения хозяйства51. Так, именно в поддержке своих общин из мест выхода в Европейской России, видел залог успешного развития меннонитов в Сибири В.Я. Нагнибеда. Исследователь отмечал, что для многих групп переселенцев в Кулундинской степи, было характерно на первых порах после переселения "подавленное и угнетенное настроение", прежде всего, в силу "полной беспомощности" перед местными природными и климатическими условиями. Меннониты же по его наблюдениям "без страха смотрят в будущее, ибо знают, что в нужде всегда найдут себе поддержку"52.

Благодаря традициям общинной жизни и взаимопомощи немцы-меннониты, переселявшиеся в Сибирь, могли рассчитывать на помощь родительских общин. Например, переселенцы из Хортицкой волости Екатеринославской губернии для переселения в Сибирь получали безвозмездное пособие в размере 118 руб. и с возвратом по 115 руб. Кроме того, в первый год переселения в Сибирь они обычно получали ссуду в 50 руб. на обсеменение, при этом ссуду они должны были возвращать своему обществу не деньгами, а зерном, которое засыпалось в хлебозапасный магазин переселенческого общества в Сибири и должно было пойти на нужды общества в случае неурожаев53.

Общинный фактор развития меннонитов, по мнению многих современных исследователей, также имел под собой конфессиональную основу54. В церковном отношении каждая община меннонитов была автономной. Меннонитская община выступала как правовая, и в то же время высшая инстанция, как законообразующая и контролирующая организация. Ее решения никем не отменялись, поскольку она никому не подчинялась.

Меннониты мыслили категориями "своей колонии", "своей общины" как некой особой "богоизбранной" общности людей. В силу этого их чувство патриотизма было ограничено общиной. Это представление о родной земле превращалось в один из факторов формирования этнического самосознания. Таким образом, этническое самосознание меннонитов приобретало религиозную ориентацию, поскольку они рассматривали себя, как отмечает А.Н. Ипатов, в качестве "богоизбранного народа, объединенного богом в общину святых"55.

Нередко чувства религиозной общинности отодвигали у меннонитов на второй план экономическую выгоду и расчет. Так, Г.А. Браун, один из сподвижников Петерсовской общины из Крыма, в 1900 г. приобрел в Тюкалинском уезде Тобольской губернии 1500 дес. земли. Примечателен тот факт, что помимо 140 дес., засеваемых силами хозяйства Г.А. Брауна, еще 200 дес. земли из имения сдавалось издольщикам-меннонитам. За пользование землей они отдавали предпринимателю десятую часть урожая зерновых и пятую часть сена, что было существенно ниже принятых в то время расценок56. Например, в хозяйстве А.П. Бодылевского, при плохом урожае зерно делилось пополам, а при хорошем - все зерно оставалось у испольщиков, а Бодылевский получал обратно весь семенной материал и по 50 руб. с десятины посева57. Современники отмечали, что Г.А. Браун в данном случае преследовал не экономические цели, а стремился "поддержать своих единоверцев"58.

В заключении необходимо отметить, что участие человека в материальном производстве определяется не только его конкретными потребностями в материальных благах и существующим в обществе классовым делением и разделением труда, но также и сложившимися представлениями о смысле и достойном образе жизни, о социально значимых целях, о предназначении человека, то есть духовно-нравственными аспектами хозяйственной культуры.

Сегодня, российской гуманитарной науке необходимо преодолевать узкоэкономический подход к изучению хозяйственной жизни, который является пережитком догматически-материалистического понимания общественного развития. Проявлением этого должно стать более интенсивное изучение духовности российского общества.

Религия всегда имеет активное воздействие на практические импульсы к действию, на жизненное поведение верующих в сфере экономики и производства, на хозяйственную этику народа, его отношение к труду. Ярким примером этого является хозяйственно-предпринимательская деятельность меннонитов Западной Сибири в конце ХIХ - начале ХХ вв., в которой религия, своими специфическими средствами оказывала воздействие на сознание и стимулы экономической деятельности человека, создавая соответствующий нравственный фон, формируя трудовую мораль и хозяйственную культуру.