Неправославные конфессии

Дацышен В.Г.

Буддийская Сангха в Туве в период протектората

В период вхождения Тувы (Урянхайского края) в состав Цинской империи буддизм, в его тибетском направлении, называемый обычно ламаизмом, не только широко распространился в регионе, но превратился и в официальную и традиционную религию тувинцев. Буддийская церковная организация была активным участником всех событий и процессов ХХ в. Однако, в силу ряда причин, данный вопрос не получил достаточного освещения в советской историографии. В последние годы появились новые специальные работы по истории Тувы и буддизма в Туве. Однако проблема взаимодействия буддийской церкви и государственных институтов в период протектората по-прежнему остается вне поля зрения исследователей. Например, в обобщающей работе М.В. Монгуш "История буддизма в Туве"1 вслед за главой "Буддизм в период Цинской династии (1757-1911 гг.)" идет глава "Буддизм в период существования ТНР (1921-1944)". Несомненно, переходный период 1911-1921 гг., когда после выхода из состава Китайского государства, через оформленный в 1914 г. протекторат России, Тува шла к созданию собственного государства, был очень важным для развития буддийской сангхи в регионе. Кроме того, буддийское духовенство, как образованная и экономически влиятельная часть общества, приняло активное участие в политических событиях, во многом определило дальнейший путь развития тувинского общества.

В современной историографии принято относить начало знакомства народов Южной Сибири, в том числе и Тувы, с буддизмом к VI в. Очевидно, первые буддийские миссионеры появились в Саянах еще раньше, в первые века нашей эры, что, в частности, подтверждают наскальные рисунки на территории современной Хакасии. Затем, в VI в. буддизм начинает принимать элита тюркского общества. Однако широкое проникновение буддизма в Саяны было связано с властью монголов, принявших тибетский буддизм (ламаизм)2. Первые буддийские храмы на территории Тувы появились, очевидно, в китайских поселениях, основанных на территории Тувы монголами в конце XIII в. Приобщение предков тувинцев к основам буддизма происходит в XVI-XVII вв., в период власти Алтын-ханов и Джунгарских правителей. Во второй половине XVIII в., когда Тувой управлял цинский амбын-нойон, монгол Гомбожап, на территории Урянхайского края были построены первые буддийские монастыри - хурэ. К началу ХХ в. в регионе было открыто девять хурэ.

Буддизм в Туве приобрел специфические черты, в регионе не был принят распространенный в Тибете и Монголии институт перерожденцев - хубилганов, высшей ступенью местных иерархов были настоятели монастырей - камбо-ламы3. Формального буддийского лидера, высшего иерарха в Туве не было, все хурэ подчинялись главе монгольской буддийской церкви - ургинскому хутухте. Распространение буддизма в тувинском обществе не привело к ликвидации старых традиционных шаманистких культов и верований. На большей части Тувы сформировалась система буддийско-шаманского религиозного синкретизма, тибетский буддизм активно взаимодействовал с местным шаманизмом, появились даже особые служители культа - бурхан-боо, сочетавшие в себе функции шамана и ламы. В Тодже, в силу ряда регионально-культурных особенностей, шаманизм сохранил лидирующие позиции в тувинском обществе.

Период наиболее активного распространения ламаизма в Туве пришелся на вторую половину XIX - начало ХХ вв. Уже амбын-нойон Ользей-Очур проводил политику укрепления церковно-религиозных связей с Монголией. В начале ХХ в. тибетское и монгольское духовенство активно осваивало наиболее густонаселенный район Тувы - долину Хемчика. Исследователь В.А. Ошурков4 отмечал: "В последние годы на Кемчик приходит много тангутских лам"5. В 1905-1907 гг. хемчикским угердой Хайдубом6 был основан, и под руководством тибетского ламы Кунтана Римпоче сооружен самый крупный в Туве Верхнечаданский хурэ, ставший культурным, научным и учебным центром Тувы. Уже к открытию в хурэ было набрано 100 учеников, монахи в нем изучали не только разные науки, но и боевые искусства. Кульминацией буддизации Урянхайского края стало посещение в 1910 г. Тувы ургинским хутухтой - Богдо-гэгэном, высшим иерархом тибетского буддизма в Монголии. Восьмой богдо-гэгэн приехал в Саяны по приглашению хемчикского угерды Буян-Бадыргы7.

К 1911 г. уже на протяжении полувека буддийская община в Туве развивалась в соседстве с христианством, в Засаянском крае в значительном числе поселились старообрядцы и православные, в Усинске и Туране были открыты церковь, молельные дома. Документы не фиксировали религиозной нетерпимости между буддистами и христианами, со стороны тувинцев наблюдался интерес к православному богослужению. Современники отмечали, что у "сойотского начальника" даже имелось Евангелие на старо-монгольском языке. Тувинский нойон принимал участие в крестном ходе и закладке новой церкви в поселке Верхне-Усинском в октябре 1907 г. Однако в документах не зафиксировано фактов появления прихожан-тувинцев в Усинской и Туранской церквях8. Нет никаких данных о переходе в буддизм русских или православных "сибирских инородцев".

После гибели Цинской империи в 1911-1912 гг. Тува оказалась перед выбором дальнейшего пути развития. Перспектива вхождения в состав Китайской республики в тот период не привлекала ни власти, ни население. Вхождение в состав нового Монгольского государства также было проблематичным по причине старых тувинско-монгольских противоречий и материальных проблем, ложившихся на плечи строителей нового государства. Значительная часть тувинской элиты и общества предпочли самостоятельность, под покровительством Российской империи. Очевидно, важнейшую роль в ситуации выбора дальнейшего пути развития Тувы сыграла буддийская сангха, во главе с камбо-ламами. Уже первые обращения тувинских правителей к русским властям за покровительством были поддержаны духовенством. Но среди тувинских лам были и противники русского покровительства, первым о намерениях тувинских лидеров отделиться от Внешней Монголии узнал лидер буддийской сангхи в Западной Монголии Чжалханцза-хутухта9, который и представил в 1912 г. донесение об этом в ургинское Министерство внутренних дел. В начале апреля 1912 г. нойоны Салчакского и Тоджинского хошунов Балчжинмаа и Тонмит обратились к Чжалханцза-хутухте с просьбой принять их в состав Цзасактухановского аймака с переходом в дальнейшем в подданство ургинского Богдо-гэгэна. Позднее, весной 1914 г., Ургинское правительство назначило Чжалханцза-хутухту правителем всего Урянхайского края.

Условия для вхождения Тувы в состав Российской империи на правах протектората созрели в 1913 г. Инициатором политики интеграции в единое политическое пространство России стал духовный лидер Тувы камбо-лама Верхнечаданского хурэ Лопсан-Чамзы10. 28 сентября 1913 г. он подал на имя чиновника особых поручений при Иркутском генерал-губернаторе, заведующего пограничными делами Усинского округа А.П. Церерина прошение о принятии населения района Хемчика под покровительство России. Камбо-лама Лопсан-Чамзы в своем прошении также ходатайствовал о разрешении направить в Петербург делегацию для "поклонения и выражения чувства благодарности великому и благословенному Государю Императору". Лишь после этого с прошениями о покровительстве обратились к Иркутскому генерал-губернатору Л.М. Князеву правители хемчикских Даа-хошуна и Бээзи-хошуна. Гунн-нойон Буян-Бадырги в своем прошении попросил сохранить лишь "немногие особенности нашего быта, которые изложены в отдельном списке", в числе которых в первую очередь был назван ламаизм. Летом 1914 г. в нескольких хурэ, в Самагалдае и на Чадане, тувинские нойоны совершили молебны по случаю принятия русского покровительства и принесли положенные по сему поводу клятвы. Таким образом, большая часть буддийской сангхи Тувы выступила с инициативой или активно поддержала переход своего народа под покровительство России.

С 1912 г. начинается новый этап в истории взаимоотношения между русской светской и церковной властью и буддийским духовенством. Если в 1907-1909 гг. Усинский пограничный начальник А.Х. Чакиров активно пропагандировал идею развития православной миссионерской деятельности среди тувинцев, и летом 1910 г. писал епископу Евфимию: "Первый православный храм в поселке Туранское на спорной территории будет очень часто посещаться урянхами, монголами и китайцами... почему крайне необходимо назначить в поселок Туранский Иерея Миссионера, свободно владеющего монгольским и татарским языками..."11, то в 1912 г. А.Х. Чакиров не поддержал инициативы жителей русских поселков в Туве об организации православной миссионерской деятельности среди тувинцев. В письме генерал-губернатору он отметил: "...позволяю себе доложить, что в виду последних событий в Урянхае, и изъявления урянхами перехода в подданство России, при сохранении ими своей религии, открытие миссионерской деятельности в Урянхае в данное время преждевременно и не политично"12. Даже священники-миссионеры избегали миссионерской деятельности среди тувинцев. Священник Туранской церкви В.А. Юневич13 писал: "...Крестить же теперешнего закоренелого сойота язычника... едва-ли представляется удобным и отвечающим достоинству миссии, не говоря уже... о политической стороне вопроса"14.

Интересен еще один факт. Русские власти, православное духовенство и общественность первоначально не проявляли большого интереса к буддизму у тувинцев. Ситуация изменилась в начале ХХ в., особенно после установления протектората над Тувой. Первыми знатоками буддизма в Туве стали местные русские жители, такие как постоянно проживавший в долине Хемчика выходец из Минусинска И.Д. Брюханов, которого тувинцы называли Изот. Исследователь В.А. Ошурков писал: "Изот состоит в приятельских отношениях с ламами хуре и ведет с ними долгия беседы о переселении душ и о разных административных делах"15. После введения покровительства, буддийской сангхой заинтересовались представители власти. Переселенческим управлением был произведен учет хурэ, буддийских священнослужителей и монахов, а православное духовенство основательно познакомилось с буддизмом в регионе. По данным чиновника А.П. Ермолаева16 в 1916 г. в Верхнечаданском хурэ было до 150 лам. В старом буддийском комплексе - Нижнечаданский хурэ, расположенном рядом со ставкой Бугдэ-дарги Чимбы, управлявшего Бээзи-хошуном, в 1916 г. было около 70 лам17. Всего, по данным русских властей, к концу 1916 г. в Урянхайском крае имелось около 10 тыс. буддийских лам18. Интересные замечания о религиозной жизни тувинцев сделал священник В.А. Юневич: "Верования сойот представляют смесь ламаизма с шаманизмом. Первые зерна ламаизма посеяны в Урянхайской земле не более 130-160 лет тому назад, но успехи его большие. Большинство лам - сойоты. Ламы "хоараки", т. е. изучавшие "ном" (священные книги), безусловно должны знать тангытский (тибетский) язык. Монгольский язык распространен гораздо менее и его знают только более образованые. Книги в кумирнях на тангытском языке, но попадаются и монгольские. В нойоновской кумирне есть полный Ганджур (118 томов), полный Данджур (191 том), Нюл (16 томов), Нэты (4 тома) и др. Все они на тибетском языке и лишь примечания и толкования к некоторым - на монгольском. Священные книги и все нужное для богослужения сойоты получают из Урги и "Борунзу" (какой то местности на юге). Сначала шла страшная борьба между ламаизмом и шаманизмом, но с течением времени она смягчилась и приняла совершенно другой характер. Ближе познакомившись с бытом сойот, ламы всюду старались заменить и вытеснить шаманов..."19 В период протектората распространение буддизма не встречало какого-либо препятствия со стороны русских властей. Наоборот, российские чиновники проявляли поддержку буддийской сангхи. В 1916 г. по инициативе нойона Хертек-Ананды был построен Сукпак хурэ в Бай-Тайгинском хошуне. На должность настоятеля монастыря был приглашен лама Дуктен из Верхнечаданского хурэ.

Развитие русской государственности в крае поставило перед властями проблему оформления церковных институтов (автономии буддийской сангхи) и связи их с государством. На всех уровнях государственного управления идея христианизации тувинцев не находила поддержки, был же поднят вопрос организационного оформления буддийской церкви в границах Урянхайского края. В 1916 г. в Восточной Сибири обсуждалась идея "автономии ламоисткого духовенства Урянхая"20. Петербург не поддержал данной инициативы, в письме министра иностранных дел направленном в начале 1917 г. в Иркутск, отмечалось: "Я принужден, однако, откровенно высказать Вашему Высокопревосходительству мои сомнения относительно возможности достигнуть этого результата таким административным приемом, как учреждение русской властью при Урянхайском крае должности Бандидо-Хамбо с правами Ширетуя"21. Таким образом, в период протектората отчасти созрели внутренние предпосылки к организационному оформлению автономии буддийской сангхи в Туве, однако руководство России, не желая осложнения Урянхайского вопроса в условиях Мировой войны, данных планов не поддержало.

Революция в России вновь поставила Туву перед выбором дальнейшего пути развития. В мае 1917 г. по инициативе Урянхайского временного краевого комитета было созвано предварительное русско-тувинское совещание, на котором обсуждались вопросы о статусе Тувы, о представительстве Урянхайского края в предстоящем Учредительном собрании. В президиум русско-тувинского совещания входили лидеры русской общины края и три тувинских уполномоченных чиновника, выбранных в таковом качестве еще в 1916 г., но часть тувинских лидеров игнорировали съезд. В ответ на сепаратистские настроения части тувинских представителей, А.П. Ермолаев заявил, что "покровительство России над Урянхаем незыблемо"22. Во вступительной речи А.П. Ермолаев заявил: "Каждая народность пусть живет и управляется своим обычаем"23. На встрече выяснились противоречия между тувинской и русской властями, в частности, тувинская сторона выразила недовольство по поводу попыток ввести в буддийских монастырях порядки по образцу бурятских дацанов. Для снятия напряженности, тувинской стороне была обещана полная независимость в вопросах религии. В телеграмме Иркутского краевого комиссара С.Н. Салтыкова А.П. Ермолаеву от 29 мая 1917 г. сообщалось: "Основным положением, определяющим курс наших отношений к Урянхаю, является необходимость сохранения спокойствия на нашей восточной границе. В связи с этим необходимо наладить добрососедские отношения, основанные на уважении прав урянхов, предоставлять им полное внутреннее самоуправление"24.

Тувинские власти планировали отправить в составе краевой делегации в Петроград несколько своих представителей. Однако в начале июня 1917 г. тувинская делегация отказалась выехать в Петроград вместе с русскими представителями. Недовольство тувинских правителей было вызвано изъятием у них маньчжурских и монгольских печатей, что было воспринято, как стремление органов Временного правительства ограничить тувинскую автономию. Тувинские нойоны попытались найти покровительство у Монголии и Китая, посредниками, а иногда и инициаторами это выступали буддийские ламы. Например, летом 1917 г. лама Дагданай с ведома Даа-нойона Буян-Бадыргы ездил в Улясутай, где вступил в переговоры с китайскими властями на предмет принятия Даа-хошуна под китайское управление. Фактически, после свержения царя в России, лишь небольшая часть тувинской элиты сохранила верность "покровителю", но это "меньшинство" возглавлял самый авторитетный камбо-лама - Лопсан-Чамзы, что, возможно, предопределило сохранение протектората. Президиум II съезда русского населения края совместно с тувинскими правителями направил 8 июля 1917 г. министру иностранных дел телеграмму следующего содержания: "Представители русского населения Урянхайского края и Усинского округа совместно с представителями урянхайского населения собравшись на съезд в Белоцарске приветствуют Россию как единственную законную власть..."25.

В феврале 1918 г. большинство лам Салчакского хошуна вместе с чиновниками провели тайное собрание, на котором решили отделиться от России и стать монгольскими подданными. После этого вооруженные араты напали на казаков, прибывших в хошун по просьбе нойона Идам-Суруна. Так произошли первые организованные вооруженные выступления тувинцев против русской власти. Новая Советская власть в Туве в 1918 г. формально не вступала в отношения и не апеллировала к буддийской сангхе. В начавшемся русско-тувинском военном противостоянии в конце 1918 - первой половине 1919 г. духовенство не выступало в качестве активной или самостоятельной силы. Однако монастыри не потеряли значения политических и экономических центров в регионе. Например, в марте 1919 г. китайский отряд перешел через Танну-Ола и расположился именно в районе Верхнечаданского хурэ, там же произошел и решающий бой, в котором "монголо-китайско-урянхайский" отряд потерпел поражение в бою с казаками.

Установление "твердой" колчаковской власти в Сибири привело к тому, что часть тувинской элиты вновь стали связывать свое будущее с Россией. Камбо-ламы Лопсан-Чамзы и Тактан вместе с нойонами Буян-Бадыргы и Чымба обратились к комиссару Временного правительства А.А. Турчанинову26 с просьбой отправить в Омск к адмиралу А.В. Колчаку тувинскую делегацию. Эта просьба была удовлетворена, тувинский духовный лидер Лопсан-Чамзы отправился к Верховному правителю России со своей программой преобразований в Туве, в том числе и планами реформы буддийской сангхи. Камбо-лама Лопсан-Чамзы в своем прошении А.В. Колчаку предложил учредить в Урянхайском крае автономию местной буддийской церкви, ввести должность "Бандидо Хамбо Ламы". В это время в Омске Главным управлением по делам вероисповеданий была выработана "Временная инструкция по управлению делами буддо-ламаистов Урянхайского края"27. Омское правительство поддержало планы создания автономии буддийской сангхи от Монголии, но не приняла предложения Лопсан-Чамзы закрепления за тувинским бандидо-хамбо-ламой статуса светского правителя Тувы28.

Встреча тувинских делегатов с министрами колчаковского правительства в Омске состоялась 2 июля 1919 г. После этого камбо-лама Лопсан-Чамзы был принят адмиралом А.В. Колчаком. 13 июня 1919 г. Указом Верховного правителя России Лопсан-Чамзы был утвержден духовным руководителем (Бандидо-хамбо-ламы) Урянхайского края. Первый формальный глава буддийской церкви в Туве был награжден орденом "Святой Анны" второй степени, получил в подарок автомобиль и моторную лодку, на развитие буддизма в Туве было обещано выделить 20 тысяч рублей серебром. Однако поражение колчаковцев в бою с красными партизанами под Белоцарском не позволило Лопсан-Чамзы вернуться в Туву, глава тувинских буддистов вынужден был выехать в Бурятию, где прожил год в Хурен-дацане, затем еще год находился в одном из дархатских монастырей в Монголии.

В последующих политических событиях, приведших к образованию тувинской Народной Республики, главными действующими лицами были представители Сибревкома и тувинские нойоны. Буддийская сангха осталась важным институтом в тувинском обществе и государстве, получила дальнейшее развитие, но в качестве самостоятельной политической силы не выступала и не претендовала на качественно новый уровень своей автономии. В августе 1921 г. Всетувинский учредительный Хурал принял резолюцию о создании самостоятельного тувинского государства под покровительством Советской России.

Таким образом, в период 1911-1919 гг. буддийская сангха принимала самое активное участие в политических событиях в регионе, по ее инициативе и при ее поддержке Тува прияла покровительство России. Во время протектората буддийская сангха Тувы фактически получила автономию, что было оформлено указом Верховного правителя А.В. Колчака. Лишь поражение антисоветских сил в России не позволило завершиться процессу оформления и признания автономии буддийской сангхи Тувы.