Неправославные конфессии

Кушнерик Р.А.

Лхаса и Галдан-Бошогту-хан (К истории джунгаро-тибетских отношений в ХVII в.)

Влияние правящих кругов ламаистской церкви Тибета на международные отношения в Центральной и Восточной Азии в XVII-XVIII вв. и в частности ее роль в противоборстве Джунгарского ханства и Цинской империи изучены еще весьма недостаточно1. Целый ряд вопросов, ойрато-тибетских взаимоотношений практически никак не исследованы. Между тем "пробел" в этих знаниях лишает возможности иметь более полное представление о роли Тибета во внешней политике Цинской империи и Джунгарского ханства, как ключевых государств Центральной Азии в тот исторический период.

Цель настоящего сообщения: ввести в оборот ряд конкретных фактов и примеров, дополняющих картину событий прошлого в Центральной Азии на рубеже XVII-ХVIII вв., свидетельствующих об активной поддержке определенными слоями тибетских феодалов антицинской борьбы монголов, прежде всего ойратов Джунгарии.

Авторитет и влияние Лхасы в монгольском мире был непререкаем. Еще до распространения ламаизма, в результате реформы буддизма тибетским монахом Цзонхавой (Дзонхава, 1357-1419 гг.), тибетские священники пользовались репутацией искусных врачевателей, магов и до начала правления в Китае династии Юань (1271-1368гг.), что также способствовало усилению власти иерархов Тибета2. Но в первую очередь превращению Тибета в ламаистскую Мекку монголов способствовала активная миссионерская деятельность тибетских священников по распространению буддизма, а позже и ламаизма. Во времена династии Юань буддизм становится государственной религией этой империи, и позиции тибетской церкви еще более усиливаются. Теперь не из Лхасы направляются в Ханбалык (Пекин) буддийские монахи, посылаются подарки, а наоборот. Ситуация изменилась, и уже, например, хан Хубилай (1260-1294 гг.) "...сам осыпал подарками и титулами пагба-ламу (тибетский священник-В.И.). Сначала это была одежда священнослужителя, расшитая золотом и жемчугами, драгоценная шапка, золотой зонт и золотой трон, затем кони и верблюды, позднее - десять округов тибетцев и китайские земли и, наконец, титул гоши - государственного наставника в знак преклонения перед его великими знаниями"3. Хубилай передал всю полноту власти над Тибетом пагбе-ламе "...в награду за то, что он и его дядя (Сакья-пандита- Р.К.) обучали хана буддизму"4. Но (и на это следует обратить внимание) юаньские императоры брали на себя обязанности покровителей буддизма. Однако, как указывает Н.Л. Жуковская, такое положение вещей вполне устраивало тибетских лам, поскольку покровительство императоров спасало Тибет от разорительных набегов монголов5. Но ситуация изменилась в правление маньчжурской династии Цин (1644-1912 гг.). Когда далай-лама V Агван Лобсан-Чжямцо (1617-1682 гг.) отправился с визитом в Пекин, то сановники императора Шуньчжи советовали ему не выезжать из столицы, поскольку "...император повелитель всех государств в Поднебесной, и ему не пристало ездить встречать ламу", т.е. далай-ламу6. Но самого правителя Тибета, по мнению А.С. Мартынова, вдохновлял пример пагба-ламы и даже "...состав свиты далай-ламы V был аналогичен свите пагба-ламы"7. Однако уже в ходе визита (1652 г.) он понял, что нужен маньчжурам "...лишь как проводник их влияния на монголов..., а потому решил играть свою роль не в Пекине, а в Лхасе, где он располагал большей независимостью и мог не опасаться утратить в глазах маньчжуров свою политическую значимость"8. Сам же визит далай-ламы рассматривался китайской стороной как визит подданного или подчиненного императору Поднебесной. Европейские ученые (в том числе А.С. Мартынов) полагают, что император Шуньчжи встречался с равным себе по политическому и религиозному влиянию независимым правителем Тибета9.

Возвратившись из Пекина далай-лама V, чтобы еще более поднять свой авторитет, объявил себя воплощением бодхисатвы Авалокитешвары10.

Ситуация обострилась в 80-х гг., когда к двум внушительным противоборствующим силам - Тибету и Цинской империи добавилась третья в лице правителя Джунгарского кочевого государства Галдана Бошогту-хана (1671-1697 гг.). Монголы, как уже было сказано выше, познакомились с буддизмом в ХIII веке. Однако реальное его распространение и превращение в официальную религию произошло лишь на рубеже ХVI-ХVII вв. Известный советский исследователь И.Я. Златкин относил проникновение буддизма в форме ламаизма в Джунгарию к 1610 г. Современные исследования монгольских историков свидетельствуют, что первым в 1607 г. приобщился к буддизму сын торгоутского тайджи Эрэдэнэ-Мэргэн-Тэвнэ11. Однако ойраты, будучи шаманистами, не понимали смысла основных догматов новой веры. В связи с этим в 1616 г. ойратские князья направили на обучение в Тибет 30 юношей. Наиболее известным из них со временем станет Зая-Пандита, получивший за 20 лет обучения ученую степень доктора религиозных наук - "рабжамба". После возвращения в Джунгарию он подготовил 100 учеников, перевел более 170 буддистских книг и создал новую ойратскую письменность "Тод бичиг" - ясное письмо12.

В 1661 г. правителем Поднебесной стал Сюанье, более известный под девизом своего правления Канси ("Процветающее и лучезарное"). Готовясь к покорению Северной Монголии (Халхи), Джунгарии и других стран Центральной Азии, большинство населения которых исповедовало ламаизм, он вел активную дипломатическую игру с рядом высших иерархов церкви Тибета и Халхи, выставляя себя ярым приверженцем "желтого учения". К слову сказать, цинский император имел довольно смутные представления о буддизме (о чем свидетельствует, например, текст диплома далай-ламы V от императора Шуньчжи, где доминирует конфуцианская концепция, а не буддизм как доктрина)13. Тем не менее Канси, как отмечал русский синолог П. Каменский, "...играет роль великого святого: читает учение основателя веры; внимает в символ древностию укорененный, притворяется горячайшим защитником и распространителем, привлекает сердца всех народов и духовенства". При этом "его пружиною было не честолюбие, но обдуманное намерение укрепить слабое своего престола основание"14.

В самом Тибете также произошла смена правителей. В 1676 г. далай-лама V, отрекся от престола и передал бразды правления своему незаконнорожденному сыну Санджай Джямцо, который три года спустя был назначен официально регентом с абсолютной полнотой власти15. После смерти далай-ламы V в 1682 г., в Тибете начался "смутный период". Однако вплоть до 1696 г. Санджай Джямцо правил страной самостоятельно и лишь в этом году возвел на престол далай-ламу VI, но власть сохранил. В Пекине долгое время ничего о смерти далай-ламы V не знали. Тем не менее, смена правителей на политике тибетских иерархов по отношению к джунгарам и маньчжурам, по нашему мнению, не сказалась. Тибетские ламы считали, что джунгарский хан Галдан Бошогту-хан, много лет, обучавшийся в Лхасе, в силах противостоять экспансионистским планам Цинов и объединить под своей властью всех монголов. Не случайно, в 1678 г. от имени далай-ламы диба Санджай Джямцо пожаловал Галдану титул Бошогту-хан ("благословенный хан") и признал его правителем государства западных монголов-ойратов. Согласно этой грамоте неповиновение ему являлось наказуемым16. Завоевания же самого джунгарского хана, например, в Средней Азии, Восточном Туркестане не воспринимались как проявление посягательства на чужие земли. Тибетские ламы наоборот, всячески стремились потушить пламя возникающих конфликтов между монголами, поскольку этим непременно воспользовались бы цинские власти. Так, готовясь к войне с халхаскими феодалами, Галдан обвинил их в пренебрежении веры, в неуважении самого далай-ламы. Поводом к предъявлению халхасским князьям такого серьезного обвинения послужило то обстоятельство, что во время заседания Курень-Бельчирского съезда в 1686 г. глава ламаистской церкви Халхи Чжэбдзун-дамба был посажен "на таком же седалище, на каком сидел и далай-ламский посол Ширету". Диба срочно направил Далай-ханбо к джунгарскому хану с целью примирить враждующие стороны, но безрезультатно17. У этого конфликта существовала еще одна сторона. Халхаский Тушету-хан был повинен в смерти младшего брата Галдана Дорджиджаба18. Эти события стали поводом к вторжению ойратов в Халху в 1688 г. Однако это никак не сказалось на помощи тибетских лам Галдану Бошогту-хану. Свидетельством этому является поддержка ламаистскими иерархами ойратского хана в его конфликте с собственным племянником Цэван-Рабданом19. Поддержка была не только духовной, но и материальной. Так, например, готовясь к вторжению в Халху, ойратский хан направил туда 1000 лам, как для дезорганизации стана противника, так и для сбора разведывательных данных20. Близкие к Галдану ламы - Сонам Рамджамба, Нирба Габчо и другие выполняли довольно сложные дипломатические поручения вели переговоры с пекинским двором, Лхасой. В ходе ойрато-цинской войны 1690-1697 гг. агенты дибы распространяли среди монголов Халхи и Кукунора прокламации антицинского содержания. В 1690 г. при местности Улаан-Бутуне (Внутренняя Монголия) сошлись, "чтобы померяться силами" войска Галдана Бошогту-хана и цинского императора Канси. К ним были направлены по приказу дибы Зарим (Зарбуни )-хутугта (хутугта- монг. "святой") и Илагуксан-хутугта с целью примирить их. В результате "...они помирились, ... (войско Бошогту-хана) перекочевало на другое место ... (Бошогту-хан со своим войском) повернул домой"21. Таким образом, тибетские ламы, выступив в качестве посредников, по сути, спасли от уничтожения ойратское войско, поскольку правитель ойратов выступил в поход с 16-тысячным войском, в то время как численность войск сына императора Канси Юньти и командующего цинскими войсками Гулогу-чинвана составляла 40 тысяч человек22. Об этом писал в своем послании к далай-ламе сам император Поднебесной, указывая, что примирение было ни чем иным как предлогом к спасению войска Галдана Бошогту-хана23. В ходе этой войны Илагуксан-хутугта доставлял джунгарскому хану сведения о дислокации цинских войск, что нарушало планы ведения военных действий последними. Не случайно уже после смерти Галдана Бошогту-хана в 1697 г. цины настойчиво требовали от преемника ойратского правителя Цэван-Рабдана выдачи им хутугты. Цэван-Рабдан не смог противостоять требованию имперских властей и Илагуксан-хутугта был выдан и прилюдно казнен в Пекине24.

Вообще цинский император Канси во взаимоотношениях с Тибетом оказался, на наш взгляд, в своеобразной ловушке. Мало того, что ламы всемерно старались помочь джунгарам, но и о смерти далай-ламы V Канси узнал лишь 14 лет спустя: "Ты прежде давно скончавшегося далай-ламу ложно объявил живым и его именем во время военных обстоятельств при местах - Улу-Бутуна, ты посылал к Галданю Джиру-кутукту, как для назначения дней к сражению, так и для молебствий о его щастии..."25. Цинский император указывал, что считал дибу преемником дел и веры далай-ламы Y и поэтому пожаловал его ваном (князем) тибетцев, но "...вопреки моего ожидания вижу, что ты по наружности только кажешься таковым, в самом же деле, став приверженцем Галдана, стараешься веру испровергать, а далай-ламу ... угнетать"26. Впрочем, Канси готов был предать "вечному забвению" "проступки" дибы и сменить гнев на милость, если светский правитель Тибета будет выполнять указы цинского императора27. Но, несмотря на титул вана, щедрые подарки Канси, диба "...не ослепился толикою щедростию сего императора. Ему всегда не нравилось сильное его влияние в дела Тибета, потому тайно старался поддерживать сторону Галдая (Галдана), которого находил способным к некоторому ограничению предприятий честолюбивого Канси"28.