Неправославные конфессии

Бобкова Г.И.

Мусульманская община Иркутска в конце XIX - начале ХХ в.

Изучение деятельности мусульманских общин Прибайкалья весьма затруднено в связи с объективными трудностями. Метрические книги мечетей, молитвенных домов до 1920 гг. велись на так называемом "магометанском языке" - татарской письменности, основанной на арабской графике. Большая часть их была уничтожена в первые годы советской власти. Сохранившаяся до наших дней в ГАИО коллекция метрических книг мечетей не исследована в полной мере, так как возникают большие трудности с их прочтением и переводом на русский язык. К сожалению, совершенно не сохранились "внутренние" документы магометанских общин - протоколы, письма, воспоминания. Их создавалось очень мало уже изначально, так как грамотность иркутских татар была низкая. Кроме того, ни царские чиновники, ни советские не были заинтересованы в сохранении письменных источников неизвестного содержания: арабский шрифт наводил на предположения о возможной агитации "панисламизма", и бумаги на арабском шрифте на всякий случай уничтожались. Для сравнения: протоколы еврейских общин Прибайкалья в тот же исторический период велись на русском языке, сохранялись членами самой общины, изучались, исследовались1.

Центрами деятельности религиозных мусульманских общин являлись мечети и молитвенные дома. Мечеть выполняла не только религиозную функцию, но и являлась социальным организмом, своеобразным "клубом", где обсуждались все приходские проблемы. Магометане традиционно стремились соблюдать все нормы шариата, и образовывали особые социальные сообщества на конфессиональной основе - так называемые махалля, регулировавшие межличностные, межгрупповые взаимоотношения. Каждая махалля, или локальная мусульманская община, относилась к определенной мечети. Их структура, как правило, была однородной - во главе ее номинально стоял приходской имам, однако чаще всего подлинным лидером являлся богатый купец-благотворитель или же влиятельный и многочисленный род. Интересно, что эта схема, типичная для мусульманских народов Среднего Поволжья, наблюдается и в мусульманских общинах Прибайкалья, основную часть которых составляли местные татары.

Стоит указать, что первые магометанские общины образовались не в губернском центре, а в Иркутском уезде - в деревнях Биликтуй и Новоямская2.

Иркутский губернский статистический комитет в отчете за 1866 г. указывает наличие двух деревянных магометанских мечетей в Иркутском округе, что подтверждает наличие там магометанских общин3.

Путешественник Паршин, в своем описании пути от Иркутска до Москвы, составленном в 1849 г., упоминает о деревянной мечети с. Биликтуй.: "...В селении этом каменная церковь и деревянная татарская мечеть; домов до 120, в том числе около трети домов принадлежит татарам. Почтовая станция помещается в наемном доме..."4

К сожалению, документы, касающиеся открытия Биликтуйской мечети, уничтожены при пожаре 1879 г. Также скупы документальные источники, касающиеся мечети в селе Новоямская, однако на ее историю был пролит свет еще в конце XIX в. в связи с получением разрешения на устройство мечети в Иркутске. По частным сведениям, собранным от магометан-старожилов полицейским управлением, выяснилось, что мечеть в селе Новоямском (Пивовариха) построена была еще при генерал-губернаторе Восточной Сибири Руперте казанским мещанином Амиром Касимовым на собственный счет лет примерно в 1847 году. При сооружении мечети в селе Новоямском находилось 37 магометанских жилых домов..."5

По некоторым данным, сплочение мусульманского населения в г. Иркутске в общину начинается с 1860 г. В этом году исполнял все духовные потребности мусульманин, о котором нам известно лишь имя - Хусаин. В праздничные дни ездили молиться в мечеть в село Пивовариха (Новоямская). В 1870 г. для совершения религиозных обрядов был арендован дом N18 по Горной улице. В 1880 г. некто именем Мухамедша с разрешения местной власти был назначен муллой, затем прибыл официальный указный мулла Беймуратов Гариф6.

Более точные архивные данные имеются с того момента, когда под молитвенный дом иркутских магометан был пожертвован участок земли и строение по улице Саломатовской. Первое упоминание об этом участке земли относится к 1884 г., когда крестьянин Уриковской волости Иван Осипович Ботов представил в Иркутскую городскую управу заявление с просьбой разрешить построить 1-этажный деревянный дом на принадлежащем ему участке земли7.

Разрешение на постройку было получено, а в 1887 г. это недвижимое имущество было продано за 2 тысячи рублей татарину Шафигуллину8.

Именно в этом одноэтажном деревянном доме был открыт молитвенный дом для верующих мусульман. Согласно закону (Устав строительный), мечеть могла быть открыта только тогда, когда количество прихожан было равно или превышало 200 человек мужского пола. Были и другие требования: общество, желающее составить новый приход, должно было подтвердить свои финансовые возможности для содержания мечети и нужного при ней духовенства, что оформлялось соответствующим общественным приговором9.

30 июня 1890 г. два иркутских татарина - братья Шайхулла и Загидулла Шафигуллины, крестьяне Казанской губернии Цивильского округа Агзигитовской волости, подают прошение Иркутскому губернатору с просьбой разрешить в г. Иркутске устройство мечети, а также принять под мечеть в качестве пожертвования недвижимое имение, состоящее по 3-ей части г. Иркутска на Саломатовской улице, приобретенное покупкою за две тысячи рублей. "Имеем честь покорнейше просить Ваше превосходительство ... о нечинении препятствий быть в Иркутске мечети, разрешить на жертвуемом нами месте построения оной средствами нашего магометанского общества. Хотя в Иркутске ныне и есть имам, утвержденный в этом звании господином оренбургским муфтием и Духовным собранием, но у него нет ни прихода, ни молитвенного дома, куда бы собирались магометане для молитвы и доставляли бы сведения о рождении, браках, и об умерших, как эта обязанность по ведению метрических книг возлагается на имама или муллу 1606 ст. IX т."10

На это прошение буквально через несколько дней, в том же 1890 г., был получен отказ, в котором указывалось, что "местное магометанское общество должно постановить в узаконенном месте особый по этому предмету приговор, в котором прояснить подробно данные, служащие основанием к постройке мечети, указать источник, на счет которого она может быть воздвигнута и содержаться на будущее время эта мечеть, как равно составить надлежащий план сему зданию, а затем, по исполнении всех изложенных требований, магометанское общество должно выбрать из среды своей особых доверенных для возбуждения вышеназванного ходатайства, которых и снабдить формальным на сие полномочием...."11

С получения отказа началась настойчивая борьба местной магометанской общины за разрешение открытия мечети, которая продлилась около 7 лет. Ходатаями выступали все те же братья Шафигуллины, самые состоятельные и грамотные из иркутских татар. Анализируя переписку Шафигуллиных с властями, можно прийти к выводу, что полицейское управление с большой настороженностью отнеслось к перспективе открытия мечети и пыталось найти законные способы отказа. Такими причинами были названы численность и сословный состав магометанского населения Иркутска. Из-за позиции противостояния полицейского управления и магометанской общины Иркутска по вопросу открытия мечети, в конце XIX века дважды проводилась перепись иркутских мусульман, благодаря чему сохранились сведения о численности, сословиях, роде занятий членов общины.

По требованию генерал-губернатора от 17 августа 1890 г. городское полицейское управление собирает сведения о количестве жителей Иркутска магометанского вероисповедания, при этом особое внимание было обращено на показатель сословия, особенно мещанского12.

Прошение Шафигуллиных вновь было отклонено, так как "... магометан, приписанных к Иркутскому мещанскому обществу, значилось всего лишь 30 человек, по большей части составляющих потомство ссыльных и вряд ли обеспеченных материально, чтобы иметь возможность поддерживать постройку мечети..."13

В декабре 1895 г. составляется новый полный список магометан Иркутска, по каждой полицейской части, с указанием сословий, места приписки, пола, рода занятий14.

По данному списку в Иркутске насчитывалось постоянно проживающих 596 магометан, в том числе мужчин - 282, женщин - 131, детей - 183. Подсчет прихода велся досконально: на архивных делах видны пометки, указывающие, сколько среди несовершеннолетних мальчиков и девочек. Примечательно, что среди магометан Иркутска 5 человек относились к дворянскому сословию, все принадлежали одной семье Кудашевых из Уфимской губернии. К купеческому сословию были приписаны 3 человека - это Шайхулла Шафигуллин, а также Зинурь и Гарматдин Шафигуллины - купеческие сыновья. Мещан насчитывалось по-прежнему не более 30, цеховых 2 человека, один запасной рядовой, около 60 человек составляли крестьяне из ссыльных, 18 ссыльнопоселенцев, 2 инородца. Основную же массу магометан, составляли крестьяне15.

Данная перепись магометан, судя по всему, удовлетворила Иркутское губернское управление, и в апреле 1896 г. Иркутский губернатор Светлицкий направляет в Департамент духовных дел иностранных вероисповеданий Министерства внутренних дел письмо, в котором выражает свое отношение к поставленной проблеме. Препровождая прошение Шафигуллиных, вместе с приложенным к нему удостоверением Иркутского Указного Имама, муллы Беймуратова, о том, что жертвуемый просителями дом может временно служить для молитвенных собраний, иркутский губернатор делает важную приписку. А именно: указывает, что, со своей стороны, полагал бы справедливым ходатайство это признать заслуживающим удовлетворения, ввиду изложенных в прошении Шафигуллиных соображений. Также указывается количество магометанского населения города Иркутска по переписи, произведенной местной полицией в декабре 1895 г. - 282 семьи, в составе которых мужчин - 366 и женщин - 23016.

11 декабря 1896 г. Шайхулее Шафигуллину было выдано подписанное губернатором Светлицким удостоверение на разрешение приспособления деревянного дома к размещению в ней мечети, до постройки новой соборной17.

Анализ сословного положения и занятий магометан Иркутска того периода показывает, что за исключением трех-пяти семей, это были малограмотные люди, выполнявшие простые работы, далекие от просвещения, культуры, политической жизни. Это извозчики, плотники, водовозы, сторожа, пильщики дров, изготовители кумыса, чернорабочие, пастухи. Распространены занятия торговлей, в основном это мелочная торговля, торговля фруктами, мануфактурой, сбруей, веревками рогожей, старыми вещами; реже - продуктами сельского хозяйства, хлебом, мясом. Семья Кудашевых занималась ломовыми работами, Шафигуллиных - торговлей фруктами, пушниной.

Мы не видим магометан среди работников науки, литературы, искусства, в частной юридической деятельности, владельцев или работников типографий, часовщиков, механиков, ювелиров, строителей судов и экипажей, кредитных учреждений. Преобладал труд, не требующий образования, специальной подготовки. Это и определило особенности деятельности магометанской общины Иркутска. Она занималась вопросами благотворительности, благонравия, а также образованием единоверцев. И лишь отдельные личности, самые образованные и богатые, участвовали в общественной, культурной, просветительской и даже политической жизни региона.

Особенно значимой фигурой магометанской общины был имам. В соответствии с традициями, и по закону (Устав духовных дел иностранных исповеданий) мусульманское духовенство ведало, помимо дел о богослужении, обрядах, также совершением и расторжением браков, ведением метрических книг, разбором исков по завещаниям, по разделам имущества, о неповиновении детей родителям, о нарушениях супружеской верности18.

Для избрания муллы и других духовных чинов в магометанский приход необходимо было согласие не менее двух третей глав семейств, составляющих данный приход19.

Следовательно, мулла являлся не только формальной главой общины, но и должен был иметь реальный авторитет среди ее членов. При этом особо подчеркивалось, что " избранные муллы и имамы были люди в верности надежные и доброго поведения, испытаны и признаны достойными со стороны Оренбургского Духовного собрания..."20

Следует заметить, что к выборам муллы допускались только так называемые "старшины семейств", то есть их главы. Как подчеркивалось, "в выборах не должны участвовать люди, не принадлежащие к избирающему обществу, а также младшие члены семейств, то есть не отделенные от отцов сыновья, меньшие братья, племянники и тому подобные..."21

Следовательно, молодые члены общины не участвовали в избрании мулл, добавим к этому требование благонадежности со стороны властей. Логично, что мулла при таких условиях должен быть достаточно консервативен, верен национальным и духовным традициям, обязательно лоялен к властям. То, что удалось выяснить в результате исследования о главном лице иркутской магометанской общины, вполне соответствует этому выводу. К сожалению, почти ничего не известно о самых первых лидерах магометанской общины в Иркутске. С 1890 г. по 1917 г. обязанности указного муллы в Иркутске исполнял Хатып Мударис Мухамед Гарыф Беймуратов22.

На него возлагалось исполнение богослужения, ведение метрических книг, а также обучение в медресе. Исходя из этих прямых обязанностей, мулла был в центре жизни иркутских татар, знал всех жителей-магометан, членов семей, их проблемы. Своей задачей он считал сохранение религиозности, благонравия, выполнение обязанностей по благотворительности. Характерным является инцидент, связанный с открытием питейного заведения недалеко от молельного дома магометан, о котором до сих пор помнят татары-старожилы г. Иркутска.

22 декабря 1890 г. иркутскому генерал-губернатору было направлено прошение от магометанского общества. В нем излагалось, что на Саломатовской улице находится магометанская общественная молельня, на дворе магометанское училище, а в доме напротив, принадлежащим Разсадиной, с Нового года открывается питейное заведение, на расстоянии только 16 саженей. В прошении указывалось, что об этом магометанским обществом было заявлено г-ну полицмейстеру. Далее следовала просьба, обращенная генерал-губернатору "о недопущении открытия в доме Разсадиной питейного заведения, находящегося вблизи от молельни". Прошение подписано иркутским магометанским указным муллой Беймуратовым23.

Несмотря на прошение мусульман, питейное заведение было открыто. В объяснении, которое иркутский полицмейстер дал иркутскому генерал-губернатору, было указано, что заведение открыто законно, по патенту и не имеется оснований к воспрещению торговли в указанном месте24.

Разумеется, это факт не говорит о каком-либо противостоянии местной магометанской общины и полиции. Магометане, в целом занимающие довольно низкое положение в иркутском обществе, не вступали в конфликты, старались показать свое лояльное отношение к власти. Характерным является следующий случай. В 1905-1906 гг., в разгар тревожных для империи политических событий, указной мулла послал министру внутренних дел адрес, прося "повергнуть к стопам Его императорского величества верноподданнические чувства"25.

Ответ мулла получил от министра через губернатора, который написал в "Иркутских губернских ведомостях" уведомление, что государь император "высочайше повелеть соизволил искренно благодарить...". Об этом сообщала заметка под названием "Высочайшая благодарность"26.

Одним из характерных признаков общественной жизни России во второй половине XIX - начале XX вв. стало появление особых мусульманских обществ, целью которых были концентрация благотворительного капитала и реализация его с помощью целенаправленных программ, призванных удовлетворить экономические, духовные и культурные нужды народа.

В условиях, когда государство практически игнорировало интересы инородческого и иноверного населения России, благотворительность для многих народов являлась единственным источником финансирования их социальных, духовных и просветительских нужд.

14 марта 1905 г. утвержден Устав "Иркутского мусульманского благотворительного общества", а 1 мая 1905 г. в здании Соборной мечети под председательством указного муллы Мухаммеда Гарифа Беймуратова с разрешения исполняющего должность иркутского губернатора В.А. Мишина состоялось собрание магометан города Иркутска с целью обсуждения заявления о насущных нуждах верующих России для представления его господину председателю Совета министров27.

Устав Иркутского мусульманского благотворительного общества - первый известный нам документ магометанской общины, составленный на русском языке, отпечатанный типографским методом. Мусульманское общество, как говорилось в преамбуле, имело целью "доставление средств к улучшению материального и нравственного состояния бедных мусульман Иркутска без различия пола, возраста, знаний и состояний"28.

Помощь общества могла выражаться в снабжении одеждою, пищею и приютом неимущих; в содействии к поиску нуждающимся занятий или службы, к приобретению ими для работы материалов и инструментов. Общество занималось снабжением бедных и больных медицинскими пособиями, приглашением таких больных на счет общества в больницы и содействием к погребению умерших. Определение престарелых и немощных в богадельни, дома призрения, а малолетних в сиротские дома, приюты, убежища, ремесленные и учебные заведения также было в ведении благотворительного общества, а также другие подобные вопросы. Для выполнения этих задач обществу предоставлялось право открывать общественные столовые, чайные, дешевые квартиры, ночлежные дома, убежища, приюты и т.п. Открытие этих заведений предполагалось по мере развития общества, и не иначе, как с особого каждый раз разрешения власти.

Устав Иркутского мусульманского благотворительного общества был создан по образу и подобию существовавших в других городах, он слишком обстоятельный и подробный для той скромной магометанской общины, которая сложилась к тому времени в губернском центре. К сожалению, не сохранились протоколы заседаний благотворительного общества. Известно лишь, что существовал приют для неимущих и немощных престарелых, и что заботой мусульманского общества было погребение умерших29.

Предметом заботы магометан было содержание мусульманских кладбищ. В начале XX в. их было два - старое и новое. Новое, уже закрытое, сохранилось до настоящего времени, и известно под названием Лисихинского татарского кладбища, есть и относящиеся к нему документы. О старом магометанском кладбище архивные сведения отсутствуют. Однако оно обозначено на плане города 1899 г. Единственное письменное свидетельство о существовании кладбища - небольшое сообщение в газете "Иркутские губернские ведомости" за 1903 г.: "Представитель магометанского общества г. Шафигуллин решил обнести изгородью старое магометанское кладбище, ныне закрытое, на что им и получено разрешение. Кладбище это находится на Петрушиной горе и подвергается захвату со стороны арендаторов городской земли"30.

Заботилась община о заключенных в тюрьму и о солдатах. В религиозные праздники в тюремный замок обязательно привозили благотворительные обеды. Также накануне курбан-байрама, уразы, других национальных праздников уважаемый представитель общины, обычно это был Шайхулла Шафигуллин, ходил к генерал-губернатору и просил отпустить солдат - татар в увольнение. В течение всех праздничных дней каждый из них мог прийти в любую татарскую семью, где его принимали как дорогого гостя31.

В соответствии с нормами шариата, во второй половине XIX в. повсеместно по России при мечетях существовали мусульманские училища. Мектеб как начальная школа существовала при каждой мечети, руководил ею мулла. Классов, отделений, а также определенных учебных программ в мектебе не было. Преподавание велось с каждым учеником персонально по книгам, содержание которых состояло из догматов веры и нравоучительных рассказов, обычно из жизни святых пророков. Также медресе не имели ни строго определенных программ, ни сроков обучения. В традиционном медресе не было групповых уроков, занятия велись индивидуально, в основном учитель давал задания по чтению Корана, заучиванию сутр. Преподавалось мусульманское право, каллиграфия, арабский, татарский языки. Вплоть до середины XIX в. методы обучения носили строго конфессиональный характер32.

Такое медресе было и при Иркутской мечети, о чем свидетельствуют архивные документы, сохранившиеся удостоверения учеников магометанского училища, относящиеся к 90-м гг. XIX в.33

Ни в одном из справочных изданий Иркутского статистического комитета не значится магометанское училище, находившееся в Иркутске. Однако общеизвестна дореволюционная открытка г. Иркутска с надписью "Татарское училище"34.

Интересно, что медресе были предназначены для только мальчиков и юношей. Девочки, как правило, обучались элементарной грамоте у жены или дочери местного муллы. Однако, за неимением грамотных женщин, Гарыф Беймуратов обучал грамоте и девочек. Вспоминает Гильманова Гульфия Сабировна, 1944 года рождения, внучка первого Иркутского указного муллы Гарыфа Беймуратова: "Мой дедушка сам учил. В том числе учил девочек у себя дома. Моя мама и тетя прекрасно писали по-арабски. Они учились дома"35.

Сохранились и другие свидетельства того, что иркутский мулла обучал девочек. Старожил Иркутска Айша Абубекаровна Мансурова, 1911 г. рождения, также обучалась грамоте у муллы Беймуратова. Таким образом, иркутским татарам-магометанам никогда не было чуждо образование девочек, женщин. Другое дело, что оно было доступно единицам, также до определенного времени в этой сфере не было общей системы.

Поскольку большую часть магометан Иркутска составляли татары (более 80%), жизнь общины во многом определялась Казанью. Одной из особенностей татарского образования конца XIX - начала XX вв. стало то, что именно в этот период получило широкое развитие женское образование, отражающее новые прогрессивные сдвиги в решении женского вопроса. Появилась такая школа и в Иркутске, что подтверждается групповой фотографией, на которой изображены девочки разных возрастных групп, в школьной форме. В центре группы сидят учительница и попечительница школы Нафиса Шафигуллина (жена купца 2-ой гильдии Ш.Шафигуллина). Школа располагалась в частном доме Витязевых по ул. Горной, здание не сохранилось36.

Учебные заведения того периода у магометан были важным институтом воздействия на общественное сознание. Поэтому не случайно мектебе и медресе оказались в эпицентре довольно жесткой идеологической борьбы за умы подрастающего поколения. Иркутск в этом плане не был исключением. В начале XX в. магометанская община раскололась на две части в связи с конфликтом между указным муллой Гарыфом Беймуратовым и самым влиятельным и богатым членом общины - Шайхуллой Шафигуллиным. Одной из составляющих причин разногласий между ними была система образования. Пик споров пришелся на 1905-1912 гг., дело дошло до заявлений в жандармское управление и официальных разбирательств37.

На допросах в жандармском управлении иркутянин Гисматулла Ибрагимович Абашев объяснил, что конфликты и заявления "...вызваны враждой, существующей между муллой Баймуратовым и Шафигуллиным по вопросу о постановке школьного дела. Баймуратов хочет, чтобы детей наших учили по-старому, а Шайхулла и мы, чтобы учили по-новому, принимая в школы и девочек. Баймуратов говорил, что если учить по новой методе, то все мусульмане станут русскими, и что Шафигуллин, настаивая на новой методе, хочет мусульман обрусить"38.

Неформальным лидером магометанской общины Иркутска в этот период был Шайхулла Шафигулин. Большое влияние имели и члены его семьи, в которую входили два брата - Шайхулла и Загидулла, их потомки и многочисленные родственники. Являясь самым образованным, богатым и предприимчивым из иркутских татар, во многом именно он определял жизнь общины в вопросах благотворительности, образования, отношений с властями и другими. Именно его стараниями была устроена в Иркутске мечеть, фактически на его средства для нее было построено каменное здание. Жена Шайхуллы - Нафиса - была попечителем школы для девочек39.

Интересна биография Шафигуллина: он отбывал воинскую повинность с 1876 по 1879 г. в Петербурге, во 2-ой Гвардейской артиллерийской бригаде, 3-ей батарее. Рядовой. Затем числился отставным канониром, что повышало его статус40.

Как уже отмечалось, Шафигуллин был единственным татарином - членом Городской думы. Лишь он один в какой-то степени прикоснулся к политической деятельности. 17 мая 1906 г. в помещении Ремесленного собрания во Власовском переулке в г. Иркутске состоялось организационное собрание партии народной свободы. Был избран комитет, куда вошел и Ш.Шафигуллин41.

Почему Ш. Шафигуллин, вчерашний крестьянин, мусульманин, решился на такой значительный поступок, как участие в политической партии, и почему именно в партии народной свободы, то есть кадетов? Ответ - в политических процессах, которые происходили среди татар на общеполитической российской арене. 15 августа 1905 г. в Нижнем Новгороде, во время работы нижегородской ярмарки состоялся учредительный съезд мусульманской политической партии, на который съехались представители различных регионов России42.

"Союз мусульман" консолидировал свои силы с кадетской партией. Это прослеживается и в первом составе Государственной Думы. Мусульманскую группу составили 25 депутатов, и почти все они примкнули к партии кадетов. В составе Второй Думы было уже 34 депутата - членов "Союза мусульман". Из них 28 ориентировались в своих политических установках на кадетскую партию. Центральным вопросом для них было уравнение социально-политических и религиозных прав татар с русскими43.

Ш.Ш. Шафигуллин вскоре вышел из состава иркутского комитета партии народной свободы. Никаких других данных о политической активности его самого или других магометан сведений нами не найдено.

Противостояние муллы и состоятельного мусульманина, попечителя махалля, характерно для татарских общин на территории всей Российской империи. Каждая мусульманская община относилась к определенной мечети. Структура общины была однородной: номинально во главе стоял приходской имам, однако чаще всего подлинным лидером являлся богатый купец-благотворитель или целый влиятельный род. Помимо личного соперничества, которое неизбежно возникало при такой расстановке сил, порой возникали и разногласия более глубокие, затрагивающие уклад жизни простых людей. При этом не обязательно роли распределялись таким образом, что мулла выступал за незыблемость устоев и противодействовал реформам, а богач-благотворитель был просвещенным, прогрессивных взглядов.

Интересно, что представители администрации поддерживали традиционное направление жизни татар, усматривая в новометодных течениях опасность для устоев государства. Так, казанский губернатор в письме в Департамент духовных дел от 27 августа 1912 г. отмечал, что попечители порой "являются главными руководителями панисламистского движения и зачастую инициаторами реформы конфессиональной школы на новометодных началах..."44

Что касается Иркутска, то купец Шафигуллин был самым богатым среди татар. По торговым делам он бывал в различных населенных пунктах Иркутской, Енисейской губерний, в Забайкалье. Влияние его на местных татар было весьма ощутимо. Судя по малочисленным, но выразительным фактам, сильной личностью был и мулла Гарыф Беймуратов. Противостояние муллы и купца усилилось в 1906-1905 гг. и переросло в открытый конфликт. Шафигуллина обвинили в том, что он произносил в мечети речи против царя. Делом занималось жандармское управление. Следствие не смогло доказать вину Шафигуллина и дело было прекращено45.

Подводя итоги, можно сказать, что мусульманская община Иркутска сложилась в последней четверти XIX века. Консолидирующим фактором стала борьба за открытие мечети, которая продолжалась несколько лет. Большое влияние на жизнь общины оказывали идеи, проникавшие в Иркутск из Поволжья, Закавказья, Крыма. События в иркутской мечети начала XX в. как бы в миниатюре повторяют то, что происходило в среде российских мусульман. В силу небольшой численности последователей ислама в Иркутске, а еще больше - его невысокого образовательного, сословного и имущественного уровня, языкового барьера, за пределы общины интересы и конфликты не выходили. По численному составу в общине преобладали татары, представители этой национальности являлись также формальными и неформальными лидерами. Поэтому мы видим в Иркутске отдаленные отголоски интеллектуальной жизни, которая была характерна для татар в Поволжье. На базе реформаторства, просветительства и либеральных идей сформировались основные направления общественно-религиозной жизни. Это выразилось в развитии благотворительности, появлении новометодных школ. Но какие бы не происходили перемены, до конца рассматриваемого периода именно мечеть, магометанская община оставались центром жизни татар, башкир, азербайджанцев, чеченцев и других жителей Иркутска, исповедовавших ислам.