Секция «Опыт концептуализации Сибири:
от представления к образу»

Т.А. Крючкова (к.и.н., Иркутск)

Иркутское иконописание: традиции и современность

Древнерусская иконопись получила повсеместно признание как высокое достижение мировой культуры. В России икона была широко распространена и органически входила в жизнь народа, сопутствуя всем событиям этой жизни. Иконы были непременной принадлежностью не только внутреннего, но и внешнего убранства каждого здания, жилого и общественного.

Иконописание в Сибири, являясь региональной ветвью русского церковного искусства, укорененного в православной традиции, прошло все основные стадии эволюции русской иконописи нового времени, но в силу исторических, социальных и экономических условий имело свои особенности. Обширность сибирских земель, где города, селения и монастыри, в которых формировались художественные центры, отстояли друг от друга на сотни верст, способствовала развитию их стилистического многообразия, которое зависело от системы факторов. Религиозная ориентация (единоверие или старообрядчество), состав и структура населения (вкусы купечества, ремесленников или крестьян), культурные потоки, которые привозили с собой переселенцы из различных районов России – с Русского Севера, Поволжья, Украины и др., особенности культуры новокрещенных аборигенов Сибири, а также окружающих Сибирь стран (в Западной Сибири – Ближний Восток и Средняя Азия, в Восточной – Монголия и Китай), специфика географический среды (природные условия, растительный и животный мир) – все это, а также многое другое значительно влияло на своеобразие каждого иконописного центра или мастерской.

Отвечая на важнейшие вопросы – существовала ли сибирская школа иконописи? можно ли говорить об иркутской школе иконописи? – мы придерживаемся следующей точки зрения: единой иконописной школы в Сибири не было и не могло быть по нескольким причинам, главная из которых определилась особенностью исторической ситуации в XVII-XVIII вв. На этот период падает наивысший размах местного иконописания. Формирование иконописной школы (в классическом ее понимании, как например, Новгородской, Московский или Владимиро-Суздальской) предполагает развитие определенных стойких традиций, выраженных в стилевых и иконографических формах в течение длительного времени. Таких условий в Сибири не было. В это время в России и в русской православной Церкви происходят значительные изменения.

В XVII в. ход развития русской государственности привел к включению России в орбиту западной культуры. Вторая половина XVII века характеризуется постепенным отходом от традиционного стиля древнерусской живописи и все обостряющимся интересом к искусству, которое позднее приобрело наименование «реалистического». XVII век считается временем зарождения русской светской живописи. В XVIII веке происходят еще более глубинные изменения в русской иконописи, повсеместно вовлеченной в орбиту западных барочных влияний, которые утверждали совершенно новую для России эстетику, губительную для русского церковного искусства, и привели в XIX веке иконописание к упадку. Таким образом, общий фон развития российского иконописания, тратящего в XVII-XVIII вв. всю мощь накопленных в средневековья духовных достоинств на переработку хлынувшего с Запада художественного потока и, вследствие этого, потерявшего свою сущностную силу и значимость, не способствовал складыванию региональных и местных школ в их классическом понятии. В Сибири отдельные иконописные центры имели свои, вполне узнаваемые, стилистические особенности в определенные периоды своего развития, но стойких, развивающихся в течение нескольких столетий, тенденций здесь не наблюдалось, поэтому для сибирского иконописания, как и для иконописания на Русском Севере, более подходит, на наш взгляд, употребление термина «письмо»: «тобольское письмо», «енисейское письмо», «иркутское письмо» и т.д. Но необходимо отметить, что эти понятия в силу еще слабой изученности отдельных иконописных центров в Сибири не укоренились в научной литературе, и пока более употребителен термин «сибирское письмо».

Начало активному освоению сибирских земель было положено дружиной казаков под предводительством Ермака в 1581 г. В первые десятилетия строящиеся здесь церкви, монастыри и жилые дома православных землепроходцев обеспечивались иконами, доставленными из Европейской России. Но царское правительство и новая сибирская администрация сразу взяли курс на самообеспечение Сибири, т.е. на развитие здесь земледелия, ремесла и торговли, обеспечивающих поселенцев обширной территории всем необходимым для жизнедеятельности. В исследованиях историков убедительно показано, что «труд русских поселенцев увенчался уже в XVII в. успехами большой исторической важности. Их руками в течение одного столетия Сибирь была превращена в край развитого для своего времени пашенного земледелия и ремесла. Во второй половине XVII в. Сибирь полностью освободилась от поставок хлеба извне и резко сократила ввоз многих предметов ремесленного производства. Среди ремесел здесь рано появилось и стало развиваться иконописное дело. ... В первое столетие русской колонизации Сибири сформировался «цех» живописцев-иконописцев с местной спецификой письма» (1).

Собственно сибирское иконописание начинается не позднее организации Сибирской епархии с центром в г. Тобольске в 1621 г. При Тобольском архиерейском доме уже в XVII в. была организована довольно крупная иконописная мастерская, в которую наряду с присланными из России иконописцами-профессионалами периодически собирались талантливые мастера со всей епархии.

В XVII-XVIII вв. крупными центрами иконописания в Зауралье были также Верхотурский Николаевский (основан в 1602 г.) и Далматский Успенский (осн. в 1644 г.) монастыри. Периодически иконы писали и в других монастырях Западной и Восточной Сибири. Но события 1764 г., подкосившие экономическую самостоятельность монастырей, способствовали переносу иконописания в светские сферы. Свои мастера были в Тюмени, Верхотурье, Туринске, Таре, Ирбите, Нарымске, Шадринске, Кургане, Барнауле, Бийске, Кузнецке, Томске, Сузуне, Енисейске, Красноярске, Илимске, Верхнеудинске и др. Но ход исторического развития определил в Сибири два крупных административных, епархиальных и культурных центра – Тобольск и Иркутск, в которых складываются династии мастеров-иконописцев из нескольких поколений.

Изучение художественного наследия позволяет выделить 3 периода развития иконописания в Иркутске, каждый из которых имеет существенные стилистические особенности, определяемые соответствующей исторической ситуацией.

1-й период – 1660-е гг. – 1726 г. – занимает промежуток от основания города до организации Иркутской епархии в 1727 г. Начало иконописания в Иркутске на основании известных нам фактов определяется двумя первыми десятилетиями после основания города в 1661 г. Наличие икон в Иркутском остроге зафиксировано еще до постройки первой церкви по имя Спаса Нерукотворного, освященной в 1672 г. Возможно, что эти иконы были привезены в Иркутск землепроходцами Восточной Сибири. Но для оформления первого Иркутского храма, без сомнения, потребовалось присутствие иконописцев в остроге. Церковь эта была двухпрестольная: главный храм во имя иконы Нерукотворного Спаса, придельный – в честь Николы Чудотворца. Следовательно, для нее было изготовлено два иконостаса. До настоящего времени дошли свидетельства о том, в иркутском остроге в этот период уже были иконописцы. Нам известно, что 1670-80-е годы здесь работал Никита Варфоломеевич Иконник.

С 70-х гг. XVII в. до 1727 г. в Иркутске было построено 13 церковных зданий и создан 21 иконостас. Анализ описей церковного имущества и других документов позволил предположить, что, в среднем, для каждого иркутского храма XVII- началаXVIII веков было создано около 100 икон. Приблизительный подсчет определяет наличие в иркутских церквах на этот период около 1300 икон. Кроме этого необходимо помнить, что над дверьми домов, лавок, разных складов, на улицах и дорогах – везде ставились иконы. В домах, особенно у богатых людей, в красном углу сооружались чуть ли не полные иконостасы. В Иркутске к концу XVII века насчитывалось уже около 1000 жителей, некоторые из них, наверняка, покупали для своих домов иконы у местных мастеров. В 1682 г. Иркутский острог становится центром воеводства, а в 1686 г. получает статус города. Занимая выгодное положение в центре разветвления торговых, промысловых и колонизационных путей, Иркутск уже на рубеже XVII-XVIII веков становится крупным центром торговли и ремесла, и иркутские иконописцы получают заказы для написания икон не только в г. Иркутске. Все эти факты говорят о внушительных масштабах иконописных работ в Иркутске в этот период.

Из более полутора тысяч икон, предполагаемо созданных в Иркутске в первое пятидесятилетие существования города, до нашего времени дошло около сорока памятников (имеется в виду художественное наследие только на территории Иркутской области). Этот факт обозначает обилие пробелов в истории иркутской живописи XVII- первой трети XVIII вв. Но тем не менее сохранившиеся иконы свидетельствуют о многообразии иркутского иконописания.

При изучении иркутской иконописи этого периода пришлось столкнуться по меньшей мере с тремя крупными ее пластами, два из которых связаны с экспортом в Сибирь художественных тенденций из доуральской России. Один пласт – это отклик на искусство Русского Севера, вернее результат работы северных мастеров, приехавших в Сибирь и развивавших здесь приобретенные в прежнем месте своего пребывания художественные навыки и традиции. В творчестве некоторых из них получили отражение впечатления, полученные в Сибири. Из сохранившихся памятников этот круг икон по количеству и разнообразию самый значительный. Второй пласт – это искусство, причастное к нововведениям в иконописи, получившим развитие в Москве в творчестве знаменитого художника Симона Ушакова и мастеров иконописной мастерской школы Оружейной палаты, руководимой им. Установлено, что в Иркутске в 1683-1686 и в 1689-1692 –е гг. работал ученик С. Ушакова Леонтий Константинович Кислянской. Эта линия, связанная с введением «живоподобия» в иконопись, получила в Восточной Сибири свое продолжение в ряде икон начала XVIII в. и явилась первоначальной стадией широко распространившейся в последующие десятилетия XVIII в. иркутской иконописи в стиле «барокко». Третий пласт – группа «самобытных» икон, написанных художниками, возросшими на местной сибирской почве. Они весьма необычны для глаза, привыкшего к иконам центральных школ.

2-й период – 1727 г. – 1803 г. – время становления и утверждения Иркутска как духовного центра организованной епархии.

В XVIII столетии новое искусство, сформированное под воздействием западной культуры, широко распространилось и заняло господствующее положение в России. Этому способствовала церковная реформа Петра I, упразднившая патриаршество введением коллегиального управления – Святейшего Синода. Расправляясь со своими политическими противниками из среды духовенства, Петр I стал опираться на воспитанников Киевской духовной академии, ориентированной на европейскую систему средневекового образования. В первой половине XVIII в. русский епископат и архимандриты крупнейших монастырей почти полностью состояли из украинских выходцев. Отделившуюся от Тобольской Иркутскую епархию в XVIII веке возглавляли епископы, ведущие свое происхождение с Украины: Иннокентий Кульчинский (1727-1731), Иннокентий Нерунович (1732-1747), Софроний Кристалевский (1753-1771), Михаил Миткевич (1772-1789), Вениамин Багрянский (1789-1814).

Учреждение в 1727 году Иркутской епархии, по своей гигантской площади (6,5 млн. кв. км) одной из самых крупных в России, превратило Иркутск в епархиальную столицу, центр религиозной художественной культуры Восточно-Сибирского региона.

Важную роль в становлении Иркутской епархии сыграл ее первый епископ Иннокентий Кульчицкий (около 1680 – 27.11. 1731), канонизированный в 1804 году в ранг русских святых и имевший большое влияние на духовную жизнь Восточной Сибири. При вступлении на пост главы епархии Иннокентий определил одним из приоритетных направлений деятельности новой епархии миссионерское служение, в задачи которого наряду с крещением аборигенного населения входило строительство православных храмов, для создания которых требовались мастера: строители, иконописцы, резчики по дереву, серебряники. Несомненно, епископ Иннокентий столкнулся с необходимостью организации такой иконописной мастерской, которая могла бы обеспечивать иконами не только храмы Иркутска, а также и вновь строящиеся церкви всей обширной Иркутской епархии. Известно, что Святитель Иннокентий сам занимался иконописанием.

XVIII век был временем значительного роста поселений Восточной Сибири, среди которых стал особенно выделяться город Иркутск, приобретая значение экономического и культурного центра Восточно-Сибирского края. Это был город ремесленников и предприимчивых купцов, на средства которых возводились и украшались храмы. В этот период в городе было построено около 8 деревянных и 14 каменных церквей. Для их оформления понадобилось создать около 60 иконостасов. Есть основание предполагать, что в этот период в Иркутске было написано около 10 тысяч икон. Это требовало напряженного труда десятков иконописцев, серебряников, резчиков по дереву и других мастеров, которыми богатый город Иркутск располагал.

Философская основа барокко – идеи гуманизма и просвещения, в которых подчеркивалась особая роль человека, провозглашенного венцом природы и мерилом всех вещей, – нашла в Сибири благодатную почву: люди, покорившие огромные пространства сибисрких земель, чувствовали свою мощь и свободу. Динамизм и патетика – характерные черты барочного стиля – как нельзя лучше отвечали энтузиазму и духу предпринимательства сибиряка. Наивысший подъем распространения барочных форм во всех видах искусства в середине и второй половине XVIII века совпадает с расцветом сибирских городов и усилением мощи купечества.

Не последнюю роль в развитии стиля барокко сыграло то обстоятельство, что во 2-й половине XVIII века художественные работы в Иркутске выполнялись по преимуществу светскими мастерами – цеховыми и посадскими, активно участвовавшими в процессе так называемого «обмирщения» иконописи и других видов искусств. Протекающая перед глазами жизнь, а не «вечное» ставилось во главу угла этими художниками. Новое мировоззрение, стремившееся к изучению и познанию реального окружающего мира, привело иконописцев к поискам новых выразительных средств.

В середине XVIII в. в городе были организованы так называемые цехи – сословные объединения ремесленников. В цехах иконописном, меднолитейном, резного и серебряного дела насчитывалось по несколько десятков мастеров, подмастерьев и учеников, причем большинство из них являлись потомственными иркутянами. Среди цеховых во 2-й половине XVIII века начали складываться династии иконописцев. Известно, например, что в Иркутске работало двенадцать иконописцев четырех поколений Родионовых. Семьи Литвиновых, Старцевых, Харниских и др. взрастили немало мастеров и художников.

Развитие иконописи в Иркутске в стиле барокко делится на 3 этапа. Предпосылки барочного мышления можно рассмотреть уже в иконах конца XVII в., которые мы связываем с именем Леонтия Кислянского, прошедшего обучение в иконописной мастерской Оружейной палаты в Москве. Но полнокровное развитие иркутская иконопись в стиле барокко получает в XVIII веке.

Первый этап достаточно цельно характеризуется сохранившимися памятниками 2-й четверти XVIII столетия. Это время правления Иннокентия Кульчицкого (1727-1731) и его преемника – 2-го иркутского епископа Иннокентия Неруновича (1732-1747). До нас дошло несколько икон, у которых при все их разнообразии есть несколько общих черт. Прежде всего это монументальность фигур – эффект, достигаемый максимальным заполнением фигурой святого или группой фигур пространства иконной доски. Узкие поля и, как правило, низкий горизонт усиливают впечатление огромности образа. Сами иконные доски также имеют значительные размеры. По своим пропорциям – размеру досок и соотношению их с фигурами, которым тесновато в плоскости средника, а также колоритом – эти произведения перекликаются с некоторыми иркутскими иконами второй половины XVII века, ориентированными на древнерусские традиции. Но в них уже много нового, что сказывается в живоподобии фигур, в изображении пространства в прямой перспективе, в барочных картушах клейм и других моментах. Показательна в этом отношении икона «Богоявление», происходящая из иконостаса главного храма Богоявленского собора, скорее всего написанная Никоном Красовским, которую также можно отнести к переходной эпохе. Элементы русской средневековой культуры проявляются в плоскостной композиции, характере написания фигур Иоанна Предтечи и ангелов, но в то же время изображенные персонажи свидетельствуют об интересе иконописца к «живоподобию», основанному на обобщении конкретных проявлений «натуры». Достаточно посмотреть, как художник наполнил тело Христа плотью, старательно передав строение мышц. Создается впечатление, что иконописец специально изучал анатомию человеческого тела.

Второй этап в развитии барочной иконописи в Иркутске связан с именем третьего иркутского епископа Софрония Кристалевского, возглавлявшего Иркутскую епархию с 1753 по 1771 г. При нем только в одном Иркутске было построено шесть больших каменных церквей с ярко выраженными чертами барокко.

С 1747 года, когда начинает строиться каменная Крестовоздвиженская церковь, стиль барокко в Иркутске вступает в кульминационный период своего развития. Крестовождвиженская церковь единственная из всех иркутских храмов сохранила до нашего времени часть своих иконостасов (три из пяти). Как в архитектуре, в живописи Крестовоздвиженского храма были заложены основные стилевые доминанты, которые впоследствии нашли свое развитие в иконописи других, позже построенных церквей. Вследствие этого иркутская иконопись 50-70-х годов XVIII столетия в настоящее время представлена значительным количеством сохранившихся памятников, большая часть которых располагается на своих родных местах – в иконостасах.

Отмеченное исследователями архитектуры переплетение в иркутских памятниках нескольких локальных ветвей барокко – северной и украинской – находит подтверждение и в иконописных произведениях. Значительное влияние Украины проявляется в особенностях иконографии («Виленская Богоматерь», «Численская Богоматерь» и др.), в типаже ликов (например, в иконе «Архидьякон Лаврентий»). В некоторых иконах ощущается влияние северных художников, которые также в этот период работали в Иркутске. Так, в Крестовоздвиженской церкви имеется подписная и датированная 1756 годом икона «Сретение», созданная устюжским иконописцем Василием Колмогоровым. Ее стилевые аналогии прослеживаются в значительной части икон трех иконостасов этого храма. Различные влияния в общей артельной работе иконописцев переплавлялись в своеобразный художественный результат.

Оценивая творчество иркутских иконописцев критериями барочной системы, необходимо признать, что многие из них виртуозно справлялись с непростыми художественными задачами и имели высокий профессиональный уровень в рамках российского иконописания нового времени.

Главный признак барочного стиля – внутренняя динамичность, наделение всего изображенного бурным движением – создавался в иконостасах этого периода уже самой формой иконных досок, имеющих сложные и разнообразные конфигурации (овальные, грушеобразные, с выпуклыми и вогнутыми сторонами). Разнонаправленными порывами, красноречивыми жестами наполнена каждая икона. Амплитуда движений разнообразна: от спокойного, размеренного до приближающегося к аффектации. Располагая персонажей в глубоком трехмерном пространстве, организованном в системе прямой перспективы, художники безукоризненно строили сложные сюжетные композиции с архитектурными фонами. Много внимания они уделяли пейзажу, пользуясь несколькими приемами изображения деревьев, земли, воздушного пространства, небес и др. Апостолы и пророки, например, чаще всего изображались на фоне синего неба с розовым закатом. Еще одна из важных стилевых особенностей барокко – орнаментальность – также блестяще воплощена иркутскими иконописцами. Достаточно взглянуть на живописное великолепие роскошных одежд архидьяконов, на умело организованные контрастными цветовыми пятнами узорчатые извивы сюжетов икон праздничных чинов, подчеркивающих стихию движения, праздничности, оптимизма.

Барокко в России развивалось особыми путями. Приняв на себя функции Ренессанса, оно привило обществу идеи Возрождения и имело более оптимистичный характер, чем в Западной Европе. В Сибири этот оптимизм наложился на энтузиазм самоопределения ее жителей и искусство барочного стиля здесь получило особую окраску: легкость, виртуозность и изысканность, что особо проявилось в иркутском иконописании 3-й четверти XVIII столетия.

Третий этап иконописания в Иркутске в стиле барокко определяется рамками конца XVIII - начала XIX веков и характеризуется изощренностью барочных форм, что проявляется в дробности и усложненности композиционных решений, манерности персонажей, многоцветности колорита. Иконостасы храмов, построенных в этот период, имеют вычурные формы с выступающими из плоскости поверхностями.

Стиль барокко надолго прижился в Иркутске, просуществовав более столетия. На рубеже XVIII-XIX вв. он проявился в «низовом» слое искусства, в произведениях народных мастеров и ремесленников. А барочные завитки в наличниках окон деревянных иркутских домов встречаются вплоть до 2-й половины XIX в.

Из дошедших до нашего времени икон нами выделено 170 произведений, написанных иркутскими мастерами XVIII в. в барочном стиле, 123 из которых опубликованы (2).

3-й период – 1804 г. – 1920 г., – начинающийся датой канонизации святителя Иннокентия Иркутского, которая определила новый этап в развитии Иркутской епархии, стал заключительным для иркутского иконописания, т.к. революционные события 1920 г. физически прекратили этот вид творческой деятельности.

Процесс выделения в Иркутске самостоятельно существующего светского искусства оформился в начале XIX в., и это событие, в свою очередь, оказало значительное влияние на церковное искусство: традиционная иконопись, претерпевшая значительные и глубинные изменения в барочный период, стала трансформироваться в живопись на религиозные темы. Иконы или, вернее, уже иконы-картины для иконостасов эпохи классицизма, похожих на триумфальные арки, писались в экзальтированно-сентиментальном духе с элементами натурализма. В таком стиле в Восточной Сибири в 30-40-е гг. XIX в. работал Михаил Мурзин, который написал иконы для церквей Иркутска, Якутска, Кяхты и др. Две иконы-картины его работы – «Рождество Христово» и «Благовещение» - сохранились до нашего времени и находятся в действующей Крестовоздвиженской церкви. В середине XIX в. в Восточной Сибири работало несколько художников с академически образованием. Один из них, Д. И. Яковлев, учившийся в Академии художеств у К.Брюллова, участвовал в написании икон для иконостасов Кяхтинского собора и Иркутской Борисоглебской церквей (3).

Поворотным событием в жизни Иркутской епархии стала канонизация в 1804 г. святителя Иннокентия Кульчинского, нетленные мощи которого были обретены в 1764 г. при ремонте деревянной Тихвинской церкви Иркутского Вознесенского монастыря, под алтарем которой он был похоронен в кирпичном склепе. Почитавшийся как целитель, он стал одним из любимых народных героев, на поклонение которому в монастырь шли тысячи паломников. В XIX в. многие иркутские мастера писали иконы с изображением «Иннокентия иркутского чудотворца» и внесли значительный вклад в разработку этой иконографической темы. Нами выявлено в музеях и действующих церквах Иркутской области 156 икон с его образом, представленным в нескольких иконографических вариантах, среди которых наиболее часто повторяются два: 1) святитель изображен в архиерейских одеждах, в митре, с четырехконечным крестом в правой руке и четками в левой; 2) на святителе монашеские одежды, черный клобук.

Единственную известную нам икону «Иннокентий Иркутский с житием» написал в 1888 г. М. И. Зязин, закончивший в 1874 г. курс Петербургской академии художеств и с 1881 г. преподававший рисование в Иркутской учительской семинарии и Иркутском техническом училище. Ее средник, изображающий иркутского чудотворца в рост, и восемь житийных клейм написаны в реалистической манере.

Хотя масштабы иконописных работ в г. Иркутске в XIX в., судя по строительству новых храмов, количественно расширялись, художественный уровень иконописи по сравнению с XVII и XVIII вв. резко снизился. Былого довольно высокого духовного достоинства икон XVII в., а также мастерства и виртуозности, которые наблюдаются в барочных иконах XVIII в., здесь нет. Об этом свидетельствуют сохранившиеся до нашего времени иконы XIX в. Во 2-й половине XIX в. – начале ХХ в. в Иркутске было значительное число иконописно-иконостасных мастерских, которыми владели Н. И. Туголуков, А. И. Треухов, М. А. Кроненберг, Ф. Г. Долгов, М. Б. Оловин, П. К. Сизых, Е. Г. Крылов, Г. С. Гилевич и др. (84), иконописание в которых было поставлено на поток. Этот процесс был характерен для многих городов Сибири и всей России.

Революционные события 1917 г. и дальнейшая атеистическая направленность деятельности государственных органов Советского Союза способствовали разрушению церковной системы, а также физическому уничтожению храмов и произведений церковного искусства. Практически в течение семидесяти лет иконописание в Иркутске прекратилось.

В настоящее время российские реформы, изменившие социально-экономическую структуру общества, повлекли за собой необходимость формирования нового духовного содержания жизни. Вполне естественно, что поиски в этой сфере обращены к историческому опыту русского народа, к художественному наследию духовной культуры. Празднование 1000-летия крещения Руси стимулировало интерес российского общества к истории церкви, ее роли в историко-культурном процессе. Повсеместно началось активное восстановление старых и строительство новых церковных зданий и возрождение в них храмов. Потребовалось оформление их иконами, а также богослужебными предметами религиозного культа. Появились иконописцы, резчики по дереву и другие мастера, на плечи которых легло бремя восстановления утраченных традиций и профессиональных навыков.

Точкой отсчета в возрождении иконописания в г. Иркутске стала передача Иркутской епархии в 1994 г. Собора Богоявления. В нем над папертью, на втором этаже, была организована иконописная мастерская. С этого момента процесс развития современного иконописания в Прибайкалье происходит стремительно и разнообразно. Его стимулирует бурное восстановление старинных церквей и строительство новых храмов. Если в 80-е годы ХХ в. в Иркутской епархии числилось всего 14 церковных приходов, то в настоящее время их насчитывается более 140. Отреставрированные и вновь построенные храмы нуждаются в росписи, в иконах и церковной утвари, и это обстоятельство способствует тому, что количество иконописцев из года в год растет. В настоящее время они успешно работают не только в епархиальной столице, т.е. в Иркутске, но и в других городах области: в Байкальске, Еланцах, Саянске, Ангарске, Усть-Илимске и др. Но главный и самый яркий иконописный светильник горит в Иркутске, радуя и удивляя своим творчеством иркутян и гостей столицы Восточной Сибири.

Сплоченный коллектив епархиальной иконописной мастерской под духовным руководством архиепископа Иркутского и Ангарского Вадима выполнил огромный по своим масштабам объем работ: росписи внутренних и внешних стен Собора Богоявления, иконы для иконостасов домашнего храма школы Леонова, церкви во имя Ксении Петербуржской в Ивано-Матренинской больнице г. Иркутска, церкви во имя Рождества Христова в г. Иркутске (на месте гибели самолета), иконы для Иркутской женской православной гимназии. Их иконы есть в гг. Киренске, Усть-Илимске, Чите, Санкт-Петербурге, во Франции и Америке. Кроме иконописных работ, они участвуют в разработке проектов иконостасов, реставрации странных икон и других церковных работах.

Роспись трапезной Собора Богоявления на тему Апокалипсиса, выполненная этими мастерами, на наш взгляд, стала значительным духовным и художественным событием в Восточной Сибири на рубеже 2-го и 3-го тысячелетий.

«Апокалипсис» – одна из книг Нового Завета – был написан в конце I в. апостолом Иоанном Богословом, который был удостоен увидеть картину будущих событий на Земле. То, что он познал, во многом недоступно уму человеческому, поэтому в «Апокалипсисе» увиденное изложено иносказательным способом – через картины, символы и видения, иногда странные и недоступные для ясного представления. Каждое слово, даже будучи разгаданным, имеет множественность значений, предполагает еще несколько смыслов. Каждый предмет становится знаком, за которым скрывается нечто им обозначенное. Содержание откровений Иоанна Богослова столь разнообразно, видения и картины столь многочисленны, что каждое последующее поколение человечества находит новые оттенки и грани, не отмеченные предшествующими толкователями.

Надо отдать должное смелости иркутских мастеров, отважившихся изложить свою версию сложнейшей темы. Непростая задача нахождения духовно-поэтическим образам «Апокалипсиса» адекватных зрительных образов, переведенных на язык линий и красок, осложнена своеобразной поверхностью сводчатого потолка и стен, переходящих в арки проходов и окон трапезной Собора Богоявления. Значительное количество сюжетов пришлось распределять на вогнутых плоскостях сложной формы. Иконописцы, на наш взгляд, виртуозно с этим справились. Пожалуй, самым сложным барьером для мастеров было объединение многочисленных сцен в единое целое. Используя гармонию колорита, плавность и изящество линий, они заставили полифонию многочисленных фигур зазвучать стройным многоголосым хором.

В интерпретации «Апокалипсиса» иркутские иконописцы продолжили традицию русского видения этой темы, отличавшуюся от разработок художников Средней Европы, которые сосредотачивали свое внимание на казнях, муках, гибели людей, разрушениях земного мира и сопротивлении человека всем испытаниям (например, немецкий художник Дюрер). В русском церковном искусстве «Апокалипсис» - это не тревога и волнение в предчувствии близкой гибели, а надежда на тысячелетнее царство Божие на земле и блаженство «небесного Иерусалима»; «Сидящий на облаке» - это не суровое карающее божество, посылающее людям несчастие, а воплощение разума, совершенства и гармонии. Так же творчески мастера епархиальной иконописной мастерской подходят к написанию икон, ориентируясь на лучшие традиции русского иконописания.

На наш взгляд, творческий потенциал современных иркутских иконописцев довольно высок и дает надежду на появление в будущем значительных художественных произведений высокого духовного достоинства.