Секция «История Сибири: становление и осознание»

Шинкарева А.П. (ст. преп., Иркутск)

Немцы на российской государственной службе в Cибири

В истории Сибири отражена не только жизнь страны, но и многие аспекты внешней политики России. Появление некоторых национальностей на окраинных землях русского государства связано непосредственно с различными международными процессами. Так, первые «обрусевшие» иностранцы в Сибири – это ссыльные военнопленные. А в ходе освоения Сибири при хронической нехватке людей знания и опыт пленных использовались сполна и правительством, и местной администрацией. Это было присуще еще временам Ивана Грозного.

Борис Годунов отметил свое восхождение на престол многими милостями для своих подданных, например, служивым велел дать три годовых жалованья и прочее. В июне 1599 года думный дьяк Афанасий Власьев, будучи с посольством в Гамбурге, прославлял могущество и добродетели своего государя весомыми аргументами: «Со всей земли не велел брать податей, дани, посохи и на городовые постройки, делает все своею царскою казною. Да не только русских людей пожаловал: и над всеми иноземными милосердье его царское излилось: немцев и литву, которые по грехам своим были в ссылке по дальним городам, велел взять в Москву, дал поместья, вотчины, дворы и деньги, а которые хотели служить, тех принял в службу и годовым жалованьем устроил; торговым людям немцам дал по тысяче рублей, иным – по две тысячи, и многих пожаловал званием гостя». Надо думать, что ответ бурмистров не только дань дипломатическому протоколу: «Слышали мы подлинно, что государь ваш дороден, счастлив и милостив, и за его к бедным немцам лифляндским жалованье по всей земле Немецкой во веки ему честь и хвала» (1).

В середине XVII столетия из 555 служилых людей Тобольска 170 были иностранцами (2). Большой приток иностранцев в Сибирь дала Северная война. Из разноязыкой армии Карла XII в Сибирь пришли пленные разных национальностей: кроме шведов, было немало немцев и представителей других балтийских народов. Богослужения для лютеран в Тобольске проводились на шведском, немецком и латышском языках. И даже в 1713 г. «прусский уроженец фон-Врех, взятый в плен вместе со шведами, открыл в Тобольске частную школу». В 1714 г. в школе было 12 учеников и 3 наставника, а в 1720 г. - уже 139 учеников, причем среди них были и русские дети (3).

В России XVII-XVIII веков почти всех иностранцев – жителей западноевропейских стран - называли обобщенно немцами, прежде всего отражая, очевидно, вероисповедание (4).

Впрочем, это было присуще и началу истории царской династии Романовых после освобождения Москвы от польско-литовских захватчиков. Во все города разосланы были грамоты с приглашением прислать властей и выборных в Москву для великого дела – «заняться избранием царя всею землею». «Прежде всего стали рассуждать о том, выбирать ли из иностранных королевских домов или своего природного русского, и порешили «литовского и шведского короля и их детей и иных немецких вер и некоторых государств иноязычных не христианской веры греческого закона на Владимирское и Московское государство не избирать...». (5).

Начиная с правления Петра I, привлечение иностранцев на русскую службу стало обычным делом, продолжался приток и в дальнейшем. Среди них было много выходцев из разных германских земель. Как на военной службе, где они оставили заметный след, занимая нередко самые высокие посты, так и на гражданской высоко ценились качества немцев, привнесших стремление к порядку, разумности и к применению новшеств, уже привычных в странах Европы. В системе администрирования и организации деятельности государственных учреждений российские немцы достигли больших успехов более рациональными методами, в том числе и в обыденной канцелярской работе и делопроизводстве.

В 1695 г. в Германию из Сибири были посланы для «пробы» штуфы свинцово-серебряной руды из Нерчинска. «Вместе с тем приглашались в Россию лица, сведущие в горном деле, - на этот вызов и явились в Россию несколько саксонцев» (6).

В России сознательно и целенаправленно создавались условия для активного привлечения иностранцев на службу. В 1720 г. выпущен манифест «о допущении иностранцев к строению и размножению рудокопных заводов». Через год еще один указ касался иностранцев: разрешение находящимся в Сибири пленникам вступать в браки с православными без перемены исповедуемой веры (7). Быстрое развитие горнорудной промышленности в Сибири требовало большого числа специалистов. Поэтому государство шло на различные меры по привлечению иностранных специалистов. Большое значение уделялось вере как залогу успешной работы и честного служения. Казна взяла на себя финансирование строительства и содержания молитвенных домов и церквей, в 1767 г. были учреждены должности полевых (дивизионных) лютеранских проповедников в Иркутске, Тобольске, Оренбурге. Пасторы проводили службы, крестили новорожденных, учили детей грамоте.

Не будем рассматривать такое экономическое и политическое явление, как обращение в 1763 г. русской императрицы Екатерины II к населению Европы с манифестом, переведенным на все европейские языки. Иностранцы приглашались в Россию на праздно остающиеся наивыгоднейшие места пространства земель Нашей империи на заманчивых условиях (в т.ч. свободное вероисповедание, освобождение от налогов на тридцать лет, предоставление кредитов на постройку жилья, внутреннее самоуправление в поселениях и другие льготы взамен на занятия земледелием, крестьянским трудом). Переселение немцев в Россию и создание компактных мест заселения, немецких колоний, в которых проживали вместе с немцами финны, литовцы и представители других балтийских народов, – это тема отдельных исследований. Но если, в отличие от центральной России, в Сибири компактные немецкие поселения стали появляться лишь во второй половине XIX века, с началом активного переселения за Урал российских крестьян, то немцы, присягнувшие на верную службу новому государю и новому Отечеству, связаны с Сибирью издавна.

В истории нашей страны немаловажно значение этих иностранцев, сознательно выбравших не просто переселение в другое государство в поисках лучшей жизни, а поступление на государственную, часто это означало и военную, службу. Для людей верующих клятва на верность российскому государству при пересечении границы стояла в ряду с библейскими заповедями и диктовала образ жизни.

Уникален и вклад в развитие Сибири целой плеяды «ученых немцев», приглашаемых в Россию академией наук и государями. Достаточно сказать, что с 1725 года до конца XVIII века из 111 академиков российской академии наук для 71 немецкий язык был родным. Они тоже находились на службе государству Российскому. Гмелин, Паллас, Миллер, Георги, Меллер, Миддендорф, Радде, Шперк, Ланганс, Шренк – очень длинна вереница имен немцев, академиков, профессоров, оставивших столицу и цивилизацию ради возможности изучить далекую в пространстве и времени Сибирь. Они открывали для современников почти неведомые края, а нам, через столетия изучая их деятельность, сопоставляя условия и результаты, можно делать открытия прежде всего в области нравственных приоритетов, верности долгу и призванию. Научные путешествия в Сибирь для «ученых немцев», как и для «ученых русских», равно деливших все тяготы исследований, это отнюдь не параллель элитному научному туризму.

Нередко научная деятельность успешно сочеталась с государственной службой чиновников разных рангов. Исследователи Сибири могли быть в то же время офицерами или послами, как Г.И.Унферцагт, В.В.Гаупт, А.Х.Агге, врачами или учителями, как Д.Г.Мессершмидт, Ф.Ф.Бунге, Р.К.Маак, Ф.Ф.Миллер, чиновником горного ведомства и заодно учителем и поэтом, как Ф.Бальдауф, председателем губернского правления, как В.В.Гаупт и прочее и прочее.

Отношение к иностранцам, находящимся на службе в России, бывало неоднозначным в разные периоды истории, в амплитуде от «засилья до ограничений», в зависимости от идеологии и пристрастий правителей и политических процессов в стране и в мире. Прослеживается даже некая цикличность. Выбравшись из «смутного времени», страна быстро и гармонично развивается в течение столетия, когда вершиной стали результаты петровских реформ модернизации страны на западный манер, но по-русски. Затем начинается период «немецкого засилья». Со второй четверти XVIII века власть немцев в государстве почти абсолютна, начиная от цариц-немок. Но немецкое окружение престола и немцы в армии, немцы на государственной службе и в науке – это разные понятия. В конце XVIII – начале XIX вв. формируется новая российская элита, русские «европеизируются», немцы «русеют» и это взаимовлияние и взаимопроникновение разных культур приводят, в частности, и к рождению особого типа российской бюрократии, со всеми ее плюсами и минусами.

В Сибири немцы занимали весьма заметное место в государственной службе. Характерными примерами могут служить два города Иркутск и Омск, столицы Восточной и Западной Сибири.

Основатель города Омска – Иван Дмитриевич Бухгольц, соратник Петра I от «потешного войска» до Преображенского полка, участник и Азовских походов, и Северной войны. Подполковник Бухгольц указом царя в 1714 г. назначен начальником экспедиции в Прииртышье для поисков россыпного золота и основания крепостей по Иртышу и притокам. Бухгольц поставил первую крепость на реке Оми. И в истории Восточной Сибири Бухгольц весьма приметен. С 1724 г. он являлся одновременно командиром Якутского полка и Селенгинской крепости (каковы масштабы и ширь!). Тогда же под руководством Бухгольца заложена Троицкосавская крепость и город Кяхта. Кроме того, он участвовал в подписании Буринского и Кяхтинского договоров с Китаем в составе свиты чрезвычайного посланника России (8).

И вторую Омскую крепость заложил немец, родом из остзейских дворян, И.И.Шпрингер, назначенный Екатериной II командовать войсками Сибирского корпуса. Омичи помнят и о том, что Шпрингер стал основателем первого в городе театра, учредил оперный дом для придания молодым офицерам светского лоска. Иван Иванович Шпрингер в 1771 г. умер и похоронен в Омске.

В истории Сибири значительное место также занимает генерал Григорий Иванович Глазенап, первый командир отдельного Сибирского корпуса, происходивший из лифляндских дворян. Это опытный и храбрый военный, отмеченный многими наградами в русско-турецких войнах. В 1807 г. Глазенап назначен инспектором Сибирской инспекции и начальником Сибирской линии, простиравшейся от Тобольска до Камчатки, реорганизовал систему военно-административного управления, в армейских регулярных частях с 1810 г. ввел метод взаимного обучения грамотности нижних чинов, так называемые ланкастерские школы. Он многое сделал для Сибирского казачьего войска. По его инициативе в 1813 г. в Омске открылось войсковое Казачье училище, преобразованное позднее в Сибирский кадетский корпус. Заслуга генерала и в оживлении торговых отношений с соседними азиатскими народами. Умер Глазенап в 1819 г. в Омске и похоронен на немецком кладбище (9).

Еще одна интересная, неоднозначная личность - генерал-губернатор Западной Сибири Густав Христианович Гасфорд. Герой Отечественной войны 1812 г., доблестный участник и всех других военных кампаний, которые Россия вела в первой половине XIX века, до 1833 года даже не являвшийся российским подданным. Военное академическое образование, большой опыт, храбрость и военный талант, а также уникальная светская образованность, обеспеченная дипломами нескольких университетов, позволили «ученому генералу» Г.Х.Гасфорду сделать не только успешную карьеру, но и многое для развития Западно-Сибирского края и города Омска. За десятилетие его генерал-губернаторства, с 1851 по 1861 годы, к Российской Империи присоединены новые азиатские территории, преобразовано Сибирское казачье войско, на Иртыше открыто пароходство, в Западную Сибирь переселилось около 80 тысяч крестьян, было построено почти 200 церквей, много училищ, положено начало женскому образованию в 8 городах края. Активно развивался, благоустраивался и рос город Омск, быстро превратившийся в столицу края. Несмотря на имеющиеся человеческие слабости, в частности, завистливое соперничество с соседними генерал-губернаторами, особенно с Н.Н.Муравьевым, уже получившим титул графа Амурского, это был внимательный и дальновидный генерал-губернатор, способный к покровительству и даже чересчур мягкий, как считали некоторые. Адъютантом при Г. Х. Гасфорде состоял выдающийся казахский просветитель Ч. Ч. Валиханов, сопровождавший генерал-губернатора в путешествии по киргизским степям. По ходатайству П. П. Семенова-Тян-Шанского Гасфорд освободил от обязательной военной службы, чтобы дать возможность получить высшее образование в Санкт-Петербурге, молодого и талантливого сотника Г. Н. Потанина – будущего известного публициста, ученого, областника и «почетного гражданина Сибири» (10).

Сибирь можно рассматривать как сфокусированное отражение структуры российской государственности и степени представительства в этой структуре этнических немцев. В списках представителей Сибирской и Иркутской администрации разных уровней невольно бросается в глаза преобладающее количество нерусских фамилий. Возглавляет его первый губернатор Иркутска генерал-майор К.Л.фон Фрауендорф. Затем губернаторы генерал-поручик А.И. Бриль, генерал-майор И.В.Ламб, действительный статский советник И.Б.Цейдлер, генерал-майор И.Т.Нагель, генерал-лейтенант К.К.Венцель, действительный статский советник И.П.Моллериус и другие. Да и среди сибирских генерал-губернаторов встречаем немало фамилий обрусевших офицеров-иностранцев, в том числе и немцев: генерал от инфантерии И.В.Якоби, генерал И.А.Пиль, генерал от инфантерии Б.Б.Леццано, генерал-лейтенант В.Я.Руперт, сенатор, тайный советник И.Б.Пестель, военный губернатор Иркутска генерал от инфантерии Х.А.Фон-Трейден, генерал-лейтенант барон П.А.Фредерикс. Немало немцев и среди других сибирских чинов по всем пунктам табели о рангах.

Большинство российских немцев появилось в России со сложившимися основополагающими ценностями, принятыми в Европе, и с целым рядом своеобразных национальных черт.

Высокая религиозность с возвеличиванием мирского профессионального труда как богоугодного дела, строгое следование христианским заповедям наряду с организованностью, дисциплинированностью, трудолюбием, рачительностью, любовью к порядку, с чувством хозяина и почтительным отношением к собственности другого – все это сформировало особую ментальность «немцев». В соответствии с религиозной нравственностью клятва в верности новому государству, даваемая иностранцами-переселенцами, стремившимися в Россию в поисках лучшей доли, «счастья и чинов», заставляла их действительно служить новому отечеству верой и правдой, добросовестно и рьяно. И в деятельности сибирских чиновников высокого ранга это прослеживается достаточно.

В 1764 г. была образована отдельная Иркутская губерния и назначен первый губернатор. Им стал генерал-майор Карл Львович фон Фрауендорф. До этого назначения он командовал одной из сибирских линий. Прибыв в Иркутск 15 марта 1765 г., Фрауендорф прежде всего обратил внимание на неустроенность города. «Постройки производили без планировки, где и как хотели: один выставлял на улицу ретираду, другой над воротами строил огромный навес. Особенно обезображивались дома неровными окнами, с прибавлением так называемых волоковых. При домах же находились обширные огороды, в которых первые места занимали хмельники с вьющимся хмелем по высоким тычинам. Улицы были узкие и кривые, и во многих местах в летнее время, начиная с весны, стояла непроходимая грязь, целые озера и болота». Фрауендорф, как отмечено в летописи, «крепкою рукою принялся за устройство города, что жителям поначалу было в тягость, а после сами признали все это за полезное». При нем же построен и первый губернаторский дом возле Спасской церкви, где в то время находились и другие казенные здания. Губернатор фон Фрауендорф оказывал содействие и научным исследованиям Сибири, ее описаниям. Ему принадлежит заслуга и в создании первой карты Байкала, снятой в 1766 г. Умер К.Л.фон Фрауендорф 2 января 1767 г., похоронен на иркутском лютеранском кладбище (11).

В 1806 г. Сибирским генерал-губернатором был назначен И.Б.Пестель, в биографии и в деятельности которого судьбе угодно было соединить сложное время с трудным местом, когда тесно переплелись как личные моменты непростого пути на верхние ступени чиновной лестницы, так и особенности государственно-административного управления на фоне неустоявшегося реформирования в далекой и своенравной Сибири. Пестель, ознакомившись с краем в 1806 г., руководил Сибирью из Санкт-Петербурга, доверив бразды правления губернатору Трескину. Это период оценивается как исследователями, так и современниками порой до полярности неоднозначно, от восхищения деловитостью и административным талантом, до отрицания даже явных положительных результатов. Но и Пестель, и Трескин искренне, как они это себе представляли, ревностно и честно служили своему государству и Сибири.

Добрую память о себе среди иркутян оставил и И.Б.Цейдлер, иркутский комендант, назначенный иркутским губернатором осенью 1821 года. Назначением Цейдлера, славившегося своим добродушием и хлебосольством, иркутяне были очень довольны.

Интересно отметить такой почти обязательный штрих деятельности многих «немцев»-администраторов в Иркутске, которым начал правление первый иркутский губернатор, как улучшение внешнего вида города, благоустройство. Его преемники продолжили подобные начинания, заставив горожан уничтожить в городе все хмельники, поддерживать чистоту улиц, налагали штраф за бродящий по улицам города скот, велели устраивать около своих домов скамейки, тротуары, засыпать выбоины и ямы, даже была предпринята попытка по возможности выправить довольно беспорядочную планировку городских улиц и т.д. Здесь же и множество циркуляров и распоряжений Пестеля в лице Трескина по благоустройству и упорядочению многих жизненных и бытовых вопросов. Да и позднее вопросы благоустройства не потеряли актуальности. Генерал-губернатор В.Я.Руперт, например, первые распоряжения после осмотра Иркутска посвятил как раз таким мелочам и в делах своей канцелярии, и во внешнем облике города, распространяя культуру делопроизводства и бытовую культуру. Требования выбелить трубы на крышах или уничтожить нелепые веревочки у ставень, привязанных к концу болтов для продевания их в отверстия в стене, конечно, пустяки. Но вкупе с открытостью в личной жизни, с обедами, балами и приемами, целенаправленное устройство вокруг себя в далекой Сибири столичного стиля жизни привело в конечном итоге к созданию того облика города Иркутска, которым восхищались приезжие, в том числе Ровинский, Чехов и другие. Чтобы быть достойным называться интеллигентным городом, совсем Европой, Иркутску нужны были такие губернаторы, как чех Н.Ф.Кличка с его библиотекой, школой и музеем, появившимися в Иркутске; как немец И.В.Якобий с его музыкантами и любителями изящных искусств в составе блестящей столичной свиты, с первой типографией и началом печати в Восточной Сибири. Стремление местного купечества, нарождающейся сибирской буржуазии быть на уровне чиновников губернской администрации в жизненно-бытовом укладе, следование примерам ведения дома, воспитания и образования детей - все это вело к созданию имиджа столицы Сибири. А открытие генерал-губернатором Рупертом в Иркутске уникальных учебных заведений для девочек, Сиропитательного дома имени Елизаветы Медведниковой для сирот и дочерей бедных и Девичьего Института Восточной Сибири для дочерей сибирской элиты произвели просто революционный взлет светскости не только в верхушке общества, но и в широкой массе среднего класса. Наряду со многими другими факторами, формировавшими облик города, закладывающими традиции и манеры бытовой жизни горожан, несомненна роль «немецкого» влияния на эти процессы. Также большое значение для создания стиля общественной жизни Иркутска имели обычаи активно участвовать в делах города жен генерал-губернаторов, а за ними и остальных представительниц высшего класса. Прежде всего, это участие в различных обществах, благотворительных, музыкальных, культурных, во всевозможных Дамских комитетах и попечительствах.

Также заметной личностью можно назвать барона, генерал-губернатора и командующего войсками Восточно-Сибирского военного округа П.А.Фредерикса. Его недолгое пребывание в Иркутске тем не менее можно отметить вниманием ко многим сторонам сибирской жизни, в противовес мнениям В.И.Вагина, общественного деятеля и публициста, питавшего стойкую личную неприязнь к Фредериксу.

Уделение большего внимания политике отношений с коренным населением края отразилось и в таком факте, как крещение 17 ноября 1875 г. главного тайши ольхонских бурят, когда «воспреемником» был сам генерал-губернатор (12).

Фредерикс, как, впрочем, и некоторые другие высшие должностные лица в Иркутске (Венцель, Нагель), много внимания уделял Восточно-Сибирскому отделу императорского Русского Географического общества. Он внимательно ознакомился с его делами, посещал почти все заседания ВСОИРГО, содействовал организации и проведению нескольких научных экспедиций по исследованию Камчатки, Чукотки, Дальнего Востока. Предоставлял членам ВСОИРГО возможность на военных судах с военными экспедициями посещать, например, Японию.

На его правление выпала страшная трагедия для города – знаменитый пожар 1879 г., когда выгорела большая часть Иркутска, и генерал-губернатору естественно пришлось прилагать немало сил для ликвидации последствий, в частности, по восстановлению научных коллекций музея Географического общества. Вскоре по делам службы он был переведен из Иркутска и заключительным его актом стал отказ от традиционного прощального обеда и пышных проводов, принятых в Иркутске. Деньги, которые для этой цели собрало по подписке иркутское купечество, барон предложил передать городу. Старшины собрания «представили пожертвованные деньги Платону Александровичу для учреждения на них двух стипендий: одной – в мужской гимназии имени генерал-адъютанта барона Фредерикса, а другой – в женской гимназии имени супруги его, баронессы Антонины Михайловны» (13).

На государственной службе в Сибири состояли и такие выдающиеся личности, как инженер-архитектор барон Г.В.Розен, выпускник петербургского строительного училища, автор многих интересных проектов. Среди зданий, построенных в Иркутске по его проектам, окончательный вариант Кафедрального собора имени Казанской иконы Божией матери, лютеранская церковь во имя Вознесения Господня, здание уникального учебного заведения «Детский сад», здание музея ВСОИРГО, Базановский детский приют. Все эти образцы его творений и сейчас украшение и гордость Иркутска, кроме снесенной уже в 1952 г. немецкой кирхи. Барон находил время еще и состоять в общественных организациях, например, в обществе спасания на водах. Успешно влилась в жизнь города и баронесса Розен, прекрасная пианистка, состоявшая в музыкальном обществе Иркутска, неоднократно дававшая благотворительные концерты в пользу учащихся. Также работал в Иркутске инженер-архитектор Штерн фон Гвяздовский.

На службе Российской Империи находились и протестантские священники. Приходы их отличались огромными расстояниями, что вносило массу сложностей, нужно было обладать немалым мужеством и самоотверженностью. Нашему иркутскому проповеднику для ежегодного объезда прихожан нужно было преодолеть до десяти тысяч километров в общей сложности. (Пастор Г.В. Сиббуль в 1902 г. во время очередного ежегодного посещения прихода проехал 8587 верст) (14). Значение пастора было велико, от него зависели и постановка школьного дела, и поддержание уровня нравственности, и сохранение традиций. Пасторы чаще всего сами же являлись и учителями в первых лютеранских школах. В Иркутске в начале XX века большим уважением пользовался пастор Г.В.Сиббуль, также являвшийся и учителем в лютеранской школе, и одним из законоучителей в профессиональных учебных заведениях Иркутска (15).

В процентном отношении количество немцев в Иркутске, вернее, количество протестантов, было невелико. (Статистика редко выделяла немцев). Во второй половине XIX в. – 0,4-0,6% населения. По данным справочных изданий в 1860 г. городе проживало 90 протестантов, имелась деревянная церковь. В 1861 г. в Иркутской губернии проживало 189 протестантов (130 мужчин и 59 женщин), в т. ч. в городах и заводах – 164. В 1863 г. среди 28 тысяч населения Иркутска – 145 представителей протестантской веры. (Из них две трети – мужчины). В 1880 г. в губернии проживало 212 протестантов, в т. ч. в Иркутске - 156 лютеран. В 1889 г. в приходе иркутского пастора насчитывалось 602 лютеранина, в т. ч. 339 немцев, 124 латыша, 139 эстонцев и финнов. В Иркутске проживало 347 лютеран (в т.ч. 222 немца).

С 1826 г. в Иркутске действовала немецкая кирха, в начале XX в. открываются две национальные школы, в промышленном училище наряду с православным законоучителем преподавали пастор и ксендз.

Религиозные особенности лютеранско-евангелической церкви (обязательность посещения школы для конфирмации) способствовали тому, что в Сибири немцы занимали первое место по количеству учащихся на 100 жителей национальности - 5,82 ученика. (Сравним: у евреев - 4,61, у литовцев - 3,74, русских - 3,04, поляков - 2,64, финнов - 1,67, татар - 0,13 на 100 человек.) (По школьной переписи министерства народного просвещения 1911 года).

Часть немцев, бывших колонистов, получивших образование в гимназиях, училищах или затем в университетах, переходили в другую категорию иностранцев России, служащих, где процесс русификации происходил очень быстро. Многие европейцы в России, офицеры или чиновники, уже во втором поколении ощущали себя русскими. Характерный пример. Отец будущего декабриста Владимира Штейнгеля Иоганн Готфрид Штейнгель после учебы в Лейпцигском университете явился служить в Россию. Но он продолжал оставаться немцем и в далекой Сибири, не сумев вписаться в ее суровые реальности и административные особенности, так и не освоив за много лет на должном уровне русский язык. Занимая довольно высокие чиновные посты (капитан-исправник в Пермском наместничестве, затем в Нижнекамчатском округе, наконец, служба в Иркутске) он оставался чужд России, несмотря на старание отдавать службе новому Отечеству все силы и возможности. А для его сына Сибирь и Россия были уже не местом службы, а родиной. Это шло и от матери, купеческой дочери Варвары Марковны, и от его православного вероисповедания (по закону полагалось всех детей от межнациональных браков крестить в православной вере и воспитывать соответственно). Внесло свою лепту и полученное образование: с восьми лет родители отправили мальчика из Иркутска в Петербург, и в девять он уже начал учиться в Морском корпусе. После его окончания служил на Балтике, затем перевелся на Камчатку. Разногласия с начальством привели его в Иркутск, здесь его приблизил к себе губернатор Трескин. Служба при адмиралтействе в Иркутске, изыскания в Нерчинском крае и на Амуре, женитьба на дочери директора Кяхтинской таможни, разные служебные коллизии, назначение чиновником особых поручений в иркутской администрации Сибирского генерал-губернатора Пестеля – все это влияло на мировоззрения молодого Штейнгеля, русского немца (17).