Секция «История Сибири: становление и осознание»

Чередниченко И.Г. (доц., Иркутск)

Сибирские областники о роли местной прессы в развитии регионального самосознания

Территория Сибири и Дальнего Востока составляет приблизительно 2/3 всего пространства России. Здесь находится основная масса природных богатств, включая стратегический ресурсный потенциал - пресную воду как продукт человеческого жизнеобеспечения. Геополитический код Сибири – уникальное приграничное положение (на стыке российской, китайской, монгольской культур, на выходе России к Тихоокеанскому региону - на пересечении главных транспортных коммуникаций), здесь представлено широкое разнообразие этнокультурных традиций, проживает многонациональное население, потенциально готовое к развитию сепаратистских движений, происходит активное формирование местных экономических и политических элит, не всегда позитивно настроенных к центральной государственной власти.

Еще в 19 столетии сибиряков будоражили мысли о необходимости самоопределения края. Российская империя эксплуатировала Сибирь как колонию, московские чиновники наживались на ее богатствах: пушнина, золото вывозились в несметных количествах в обмен на каторжан - уголовных преступников и политических ссыльных. Империя не была заинтересована в развитии Сибири, благодаря богатствам которой считалась великой державой.

О самостоятельном развитии Сибири, о том, что богатейшие ресурсы края должны служить в первую очередь его жителям, в середине 19 столетия активно говорили представители общественного движения - сибирского областничества. Во время студенчества они увлекались идеями о будущей федерации славянских народов на основании полной свободы и автономии историка-областника Н.И. Костомарова, вместе с Тарасом Шевченко возглавляющего Кирилло-Мефодиевское братство (1846-1847 гг.). Костомаров предлагал разбить Россию на 15 штатов. Два из них приходились бы на Сибирь. Впоследствии один из идеологов областничества Н.М. Ядринцев писал о впечатлении, произведенном этой идеей: «Помним наше изумление, в первый раз открыв аналогию, что мы «колония», чуть ли не будущая Америка! Этот край, отверженный, поруганный, должен иметь будущее?»(1)

Сибиряки говорили о неистощимых богатствах своей родины, называли ее «царицей Азии», рисовали в будущем видным мировым рынком. Провозглашались мысли о необходимости изучения Сибири, составления сибирской библиографии, открытия сибирского университета. Ч. Валиханов и И. Пирожков подняли вопрос о малых народностях (в историографии - «инородческий»). Молодые патриоты знали нашумевшую в 40-е годы 19 в. статью в «Отечественных Записках» И.Л. Березина об обязательном отделении колоний от метрополий, они находили параллели с русской действительностью в трудах западных социологов П.Ж. Прудона, Ф. Лассаля. Центральная идея всех дискуссий - служение Сибири.

В середине сороковых годов М.Н. Герсеванов поместил в «Отечественных Записках» статью, в которой давал советы правительству не тратить русские деньги на нужды Сибири, мол, этот край без будущего, в нем невозможно развитие гражданственности. В императорском Географическом обществе дважды в 1861 г. дебатировался вопрос о переселении в отечестве. Барон Е.К. Мейендорф опасался, что благосостояние новых поселений будет способствовать отделению колоний от метрополий. Отчет Е.К. Мейендорфа в газете «Век» также нацелен был против затрат государства на нужды Сибири. Это заставило задуматься сибиряков: должна ли Сибирь быть мануфактурой России, рынком сырья? Убыточно ли такое положение для края? Очевидным стало то, что интересы Сибири противопоставлены интересам Москвы.

Областники печатаются в журналах, читают лекции, пропагандируют идеи просвещенной и процветающей Сибири. К примеру, Г.Н. Потанин проводит мысль о том, что сибиряки хотят жить и развиваться самостоятельно, иметь свои законы, читать и писать то, что им хочется, а не что прикажут из России, по-своему собирать налоги и тратить их только на себя.

Областники выступают за экономический суверенитет Сибири с предоставлением широких региональных прав, но в составе России. Причем об отделении Сибири от России всерьез никто не говорит. Ведь истинная сила Российской державы - в силе и благополучии ее регионов.

Патриотические воззрения были восприняты как сепаратистские иллюзии, царское правительство отреагировало агрессивно. В 1865 году арестовано 16 человек. Им предъявлено обвинение в заговоре с целью отделения Сибири от России. Многие сибиряки попали на многолетнюю каторгу по «Делу о злонамеренных действиях некоторых молодых людей, стремившихся к ниспровержению существующего сибирского порядка и к отделению от империи». Наказание было неоправданно суровым. Тобольский губернатор (впоследствии - член Совета министра внутренних дел) А.И. Деспот-Зенович, человек просвещенный, в письме к генерал-губернатору Западной Сибири Н.Г. Казнакову от 21 апреля 1876 г. так объясняет это дело: «... если минутным утопическим мечтаниям юношей, образовавшим в Петербурге сибирский кружок, и придано было тогда государственное значение, то это объясняется тревожным состоянием, в котором находились власти ввиду польского восстания, резкого обличительного направления тогдашней прессы и многих ненормальных явлений самого общества, призванного после векового сна к новой жизни» (2).

Историю не стали раздувать, т. к. в это время на заседании Комиссии при императорском Русском Географическом обществе обсуждалось заселение Приамурского края и части Сибири. Высокие государственные сановники А.И. Левшин П.А. Валуев, Я.А. Соловьев, граф Н.Н. Муравьев-Амурский, Д.П. Милютин и др. отмечали, что в Сибири грамотных больше, чем между сельским населением Великороссии, что колония обогнала свою метрополию, что благоустройство новых поселений будет только способствовать отделению от метрополии, что колонии, как видно на примере Канады, рано или поздно стремятся к независимости. Отчет о заседании был опубликован, его многие читали, и ясно, почему чиновники из правительства были против широкой огласки дела сепаратистов.

Н.М. Ядринцев пишет статью в «Томских Губернских Ведомостях» - «Сибирь в 1 января 1865 г.». Автор констатирует: «...У сибирского народа отнималось его будущее, оспаривалось человеческое право на цивилизацию». Он указывает: «Наступает время, когда Сибирь должна подумать о своих интересах» (3). Эта идея становится центральной в его дальнейшей публицистике. В труде «Сибирь как колония» Ядринцев ищет причины того, почему судьба Сибири столь явно отличается от судьбы других известных колоний, например Канады или тех же Соединенных Штатов. Причин тому несколько: произвол приезжих чиновников, штрафная ссылка, заполняющая Сибирь уголовными элементами, препятствия для вольной колонизации края, беспардонный грабеж сырьевых ресурсов. Сибирское производство падает, его душат непомерные подати и проценты. «Спасение Сибири, - заявляет Н.М. Ядринцев, - в создании для сибиряков равных условий с другими областями России».

Н.М. Ядринцев и Г.Н. Потанин указывают на то, что российская бюрократическая централизация есть великое зло, что имперское сознание нивелирует местные особенности и интересы. Пробудить любовь к малой родине могут только знания и педагогика. Первый в Сибири университет, как известно, был открыт стараниями областников.

Численность русского населения в Сибири сравнялась с количеством «инородцев» уже к концу 17 — началу 18 в., а к концу 19 в. последних здесь уже проживало в несколько раз меньше, чем пришлого люда. Пространство свело вместе разные культуры, разные уклады. Потанин выступал против деятельности духовных миссий христианства, ислама или буддизма среди аборигенов, считал, что государственная религия стесняет культурное развитие народа, заглушает языческую культуру, обладающую самоценностью.

Почти все империи развивались по стандартной схеме: если метрополия, технологически и военно более мощная, захватывала какую-то территорию, начинала развиваться промышленность. Через некоторое время из представителей местных этносов формировалась национальная интеллигенция. На определенном этапе развития она начинала претендовать на самостоятельное решение проблем колонии.

В российских регионах в шестидесятые годы 19 в. началась интересная и во многом самобытная жизнь. Сибирь, освоенная переселенцами из крестьян и наводненная ссыльными, а также имеющая местное население, специфична в своем развитии. Если Россия пошла по пути капитализации, то нужно ли Сибири с другим уровнем хозяйства, культуры, интеллекта, гражданственности копировать центральную Россию? Это волновало прогрессивных сибиряков, этот вопрос зачастую обсуждался в провинциальной прессе. Печать в России всегда была механизмом формирования политики, манипулирования общественным мнением, в то же время в условиях жесточайшего гнета царской цензуры именно в периодических изданиях рождались самые прогрессивные идеи, именно здесь проявлялась мощная общественная сила. Как отмечал в те годы граф П.А. Валуев, министр Внутренних дел: «Печать стремится влиять на правительство, руководить им и устанавливать свой собственный авторитет рядом с авторитетом правительства»(4). В прессе отражалась письменная культура России, а во второй половине девятнадцатого века печать стала еще и выгодным капиталистическим предприятием. Главный цензор России говорил о том, что в других странах общество достигло уже более-менее высокого развития, прежде чем журналистика приобрела влияние на умы людей, а в России наоборот.

И речь идет не только о центральных изданиях - пробуждается местная региональная печать. Именно она могла информировать центр об общественных процессах в Сибири, а местное население о том, что происходит в центре.

Имея передовые позиции в отношении ряда актуальных проблем эпохи, Н.М. Ядринцев понимал, что будировать общественное мнение в регионах можно только через прессу. И он начинает разрабатывать теоретическую базу местной периодики, включившись в полемику о провинциальной печати, ведущуюся в 70-е годы девятнадцатого столетия в центральных изданиях С.С. Шашковым, Д.Л. Мордовцевым, К.В. Лаврским, Г.Н. Потаниным, А.С. Гациским. Полемика выходила за рамки печати, косвенным образом намекала на отсутствие теоретически осмысленной региональной политики правительства. Она обозначила мнение столичных критиков о духовном, экономическом рабстве российских окраин.

Преобладающее стремление к централизации политической и интеллектуальной жизни, обусловленных спецификой отечественной истории, отражалось на развитии провинциальной печати. С.С. Шашков написал статью о провинциальной прессе в журнал «Дело» (1873 г., N 11) «Красоты обывательской журналистики». В ней он критиковал местные издания: «Безграмотность и бестолковость их - образцовая», «угощают читателя иностранной литературой плохого перевода, сделанного самой редакцией». Он недоволен, что эти газеты заполнены случайными сведеньями по всевозможным отраслям знания, к примеру, «О действии света на керосин». А провинциальная реклама, по мнению С.С. Шашкова, играет роль кунсткамеры Петра Великого. На обзор С.С. Шашкова отреагировал столичный критик Д.Л. Мордовцев. Он еще агрессивнее напал на провинциальную прессу, не видя ее будущности, считая, что все талантливые литературные силы должны быть в столице. Обзор появился в 1875 г. в десятом номере «Дела», назывался он «Печать в провинции». Пытаясь якобы дать объективную картину развития печати, автор утверждает, что провинциальная пресса до 19 века не подчинялась законам централизации, «а напротив, проявляла жизнь везде, где только имелась соответствующая почва». А вот в 19 в. действует теория централизации, и пресса, как цивилизация, сосредотачивается в крупных государственных и мировых центрах, куда «стекается» интеллигенция, создавая в монополии центров монополии ума, монополии печати. Только в центре, считает автор, личность может развить свой талант. Все население периферии обречено на духовное и экономическое рабство к «этим счастливым точкам на земном шаре» - столицам. Центральная пресса создала интеллектуальную силу за счет окраин, «умов из глуши», что на них, таким образом «лежит вечная забота - питать свои центры» (5).

Ему возражает Н.М. Ядринцев: «Без подпитки провинции столица погибнет, в то время как провинция и без духовной пищи и творческой продукции центров еще может продолжать свое скромное существование, и продолжать его до бесконечности» (6).

Мордовцев считал: что сумеет вполне прилично высказать более или менее отшлифованным языком блистательный централист, то совсем иначе выразит шероховатая, совсем не отполированная речь писателя-провинциала.

Против Д.Л. Мордовцева выступил и А.С. Гациский («Смерть провинции или нет?» (Открытое письмо Д.Л. Мордовцеву) (7). Требование Мордовцева централизовать всю печать было резко осмеяно.

Малая пресса, несомненно, нуждалась в критике - организующей, эффективной, но на такую были способны люди неравнодушные к провинции, а это были, как правило, не представители петербургской интеллигенции, а местные патриоты. Один из основателей «Камско-Волжской газеты» К.В. Лаврский считает, что не нужно «талантливых провинциалов» перетаскивать в «столичное болото». В этом проявляется не только его патриотизм, но и здравый смысл, ведь провинция - это 80 миллионов человек населения России.

Статья-отповедь Н.М. Ядринцева «Будущность провинциальной печати» говорит о необходимости разработки в малой печати местных экономических, земских, общинных, городских, педагогических и других вопросов, именно через их призму должны преломляться все общеполитические проблемы.

Ядринцева волнует, что провинциальные газеты занимаются «фонарями, мостовыми, водопроводами и дальше театральных скандалов не идут». Поэтому он, готовя ряд статей, объединенных заголовком «Провинциальные красоты», пытается сформулировать задачи, которые, по его мнению, должны стоять перед местными органами печати. Из них важны две. Первая - знакомить общество и местное население с чисто местными вопросами и нуждами, которые сама жизнь ставит на очередь. Вторая - быть посредником между столичными изданиями и провинциальным читателем. Уметь указать ему на все лучшее, что появляется в столичной печати, сообщая в популярной форме полезные научные знания. Но при этом не нужно подражать столичной прессе, стараться в «двухвершковой газетке» поместить все, решить «охапку задач».

Ядринцев доказывает, что малой прессе не нужно конкурировать со столичной, ведь у нее нет того материала и задачи не те. Если в столичной газете освещаются государственные вопросы, то провинциальной важнее обратить внимание на вопросы областные.

Он подчеркивает, что газете необходимо соответствовать своим региональным топографическим, этнографическим, экономическим особенностям. Избегая категоричности, теоретик малой прессы пишет: «Я не говорю, чтобы она совсем не посвящала себя вопросам мировым и государственным, но она должна из них изредка делать краткие сводки, указывая те источники, где они разрабатываются», но при этом главный вопрос в газете - областной. А воспитательное значение провинциальной прессы в том, чтобы указать на связь маленькой общины, деревни, городка с высочайшими интересами человечества» (8).

Образцом первой провинциальной газеты была «Камско-Волжская газета». Она явилась основательницей не только местной беллетристики, многое сделано для открытия местного театра, журналисты работали и в других направлениях по развитию умственной жизни края. Но главным было то, что «Камско-Волжская газета» теоретизировала по провинциальному вопросу в России, как и появившийся после нее казанский сборник «Первый шаг».

1 апреля 1882 г. в Петербурге вышел первый номер еженедельной газеты "Восточное обозрение", всецело посвященной интересам Сибири и Дальнего Востока. Издание стало источником общественно-политических знаний в регионе, своего рода образовательным институтом, рычагом активизации общественной жизни губернии, оно будировало общественное мнение, воспитывало гражданское самосознание.

Областники считали : провинциализм - это не так уж плохо. Особенность провинциала заключается в той внутренней психологической связи, которая существует между деятелем и той местностью, областью, территорией, которой он посвящает свою деятельность, т.е. «местный патриотизм» - есть работа на всю жизнь на пользу какого-либо края, подверженная зачастую лишениям.

Они провозглашали : «У нас только тогда будет в строгом смысле русская литература, когда каждая область России будет затронута самостоятельным литературным движением» (9).

Именно освещая вопросы областные, провинциальная печать дает информацию также и правительству России, это способ подтолкнуть его на решение назревших проблем, способ непосредственного общения и гласности.

Эти мысли кажутся нам актуальными и сегодня, через них можно понять процессы в нынешней региональной журналистике. Ведь в настоящее время согласно исследованию, проведенному Фондом защиты гласности, происходит процесс смещения центров активности в регионы, от 50 до 80% россиян выписывают местную прессу.