В каждом китайском квартале были игорные дома. Хозяин дома или содержатель притона для проведения игры держал у себя меновые карточки. По окончании игры хозяину поступало с каждого выигрыша по 10% сбора. Самой любимой китайской игрой была "банковка" ("Я бао" или "Бао-хе-цзы"). Обычно в "банковку" играли четыре человека, а к ним присоединялись другие игроки. Ставки ставились на скатерть в треугольники между диагоналями. "Банковка" - большая медная пластинка с четырьмя делениями для пластинок ставилась на скатерть посредине, с нее снималась крышечка и, когда на чьей стороне оказывалась белая пластинка, тот и выигрывал все ставки. Другой азартной игрой были карты (чжи-пай). Сущность игры сводилась к подбору карт одной масти. Третьей азартной игрой были кости (сай-цзы). Четвертой - рулетка снов (цзань инь). Рулетка состояла из 36 квадратов, заполненных иероглифами. В них были вписаны изречения, которые могли соответствовать снам. Так в квадрате 29 был изображен иероглиф, обозначающий густой лес. Вечером хозяин рулетки (крупье) на основании виденного им сна, выкликал какой-либо иероглиф из клетки. Тот, чья ставка была на этом месте, выигрывал в десять раз больше того, чем поставил. Все остальные считались проигравшими.
Содержание "банковок" было крайне выгодно, поскольку, как выяснила специальная комиссия Приамурского генерал-губернатора в в 1897 г., общий доход хозяина игорного дома составлял 500 руб. в месяц.
Поэтому с 1908 г. организаторов игорных притонов стали высылать за границу в силу Высочайшего повеления от 29.07.1908 г. (ст.431 Угол. Уст.). Согласно последнему, губернаторам делегировалось право удалять из вверенной им области "порочных" иностранцев, замеченных в содержании притонов. С мая 1910 г. виновные в допущении опиекурилен, банковок и незаконных публичных домов стали привлекаться к суду. По отбытии наказания в России (3 месяца тюрьмы) они депортировались на родину. Одновременно по указу Приморского военного губернатора домовладельцы, у которых иностранцы открыли притоны, привлекались к административной ответственности (штраф от 500 до 3000 руб.).
Проводимые мероприятия дали результат. Так, с 1.05 по 4.10.1910 г. было обнаружено 24 китайские "банковки" и 2 нелегальных китайских публичных дома во Владивостоке. За содержание притона, полагалось, как отмечалось, 3 месяца ареста или 3000 руб. штрафа294...
Не отставали от китайцев в создании притонов и японцы. Японское верхнеудинское общество "взаимопомощи" с 1908 г. возглавлял парикмахер Имай, выполнявший роль своеобразного "зиц-председателя", его заместителем был Сиросаки Ман - непосредственный содержатель дома терпимости.
Японские бордели распространились по всей территории Забайкальской, Амурской и Приморской областей и при той демографической ситуации, которая существовала на Дальнем Востоке (на 4 мужчины 3 женщины фертального возраста) активно принимали российских мужчин, в том числе и офицеров.
В Хабаровске на 1 января 1910 г. было 8 публичных заведений, в обслуге которых работали 14 японцев и 118 японок-проституток. Во Владивостоке - 17 заведений с 230 проститутками. В Благовещенске было 4 публичных дома с 32 профессиональными жрицами любви из страны восходящего солнца. В Чите действовало 3 подобного типа заведения с 21 девушкой. В сельском Имане (воинские части) также было открыто 3 публичных дома с 31 японкой, в селении Новокиевском - три проститутки-японки работали в одиночку. В Сретенске в 3-х публичных домах было 29 женщин. В Нерченске, промышляло своим телом только 6 японок. В селении Раздольном был только один публичный дом с 9 гейшами, а в Никольск-Уссурийском целых 7 с 64 жрицами любви. Наконец, в городе Зея в 5 публичных домах значилось 40 проституток295...
Часто японские жрицы любви приходили в Россию на заработки из-за границы. Так, в китайском пограничном городке Мохэ в 1907 г. жило 20 японцев мужчин и 40 женщин-японок. Большинство подданных микадо работали в публичном доме. Только одно семейство содержало аптеку (2 чл.), а еще одно почту. В Мохэ отсутствовали китайские военные отряды, а численность всех жителей городка не превышало 200 чл.296...
Чем же занимались японки из дома терпимости? Переходили границу и работали в российских казармах, расположенных сразу же за Мохэ.
Об этом, в частности, доносил рапортом от 27 апреля 1911 г. начальник 2-го участка Амурского казачьего войска.
Женщины-японки, оформленные в публичных домах, по его данным временно переходили границу и устраивались на работу в качестве прачек. На самом деле они торговали своим телом. Иногда японцы из приграничья приезжали даже в г. Благовещенск и подыскивали квартиры для временного нелегального публичного дома. Из этих публичных домов, замечал, казачий офицер, открываемых японцами ведется тщательная разведка российской территории.
Чаще же всего японские проститутки действовали вдоль дороги контрабандистов-спиртоносов на Зею от выселки Цыгоян.297...
Японки и россиянки, которые работали на японских содержателей притонов, неоднократно были замечены в 1912 г. в собрании информации о передислокации российских частей и состоянии системы управления краем. Так, штаб Приамурского военного округа информировал военного губернатора Приморской области в письме от 6 августа 1911 г., что по имеющимся сведениям дома терпимости, расположенные в Никольск-Уссурийске усиленно посещались нижними чинами Российской армии. Отмечая "неоспоримое вредное влияние близкого соседства публичных японских домов как в смысле распространения венерических болезней среди нижних чинов, так и в смысле притонов для японских шпионов", штаб округа просил военного губернатора позаботиться об удалении казарм от японского притона298...
Следует отметить и то, что по официальным документам МВД, китайская проституция почти отсутствовала в Забайкальской и Амурской областях (Отчет Благовещенский врачебно-полицейский комитет по дозору за проституцией при МВД от 9 июня 1915 г.), но доминировала в Приморской области. Как свидетельствуют статистические данные МИДа за 1912 г. в городах Приморской области наиболее массово занимались проституцией китаянки. Тогда в крае находилось 478 китайских, 348 японских и 22 европейские путаны 299...
Наибольшее развитие проституция приобрела в портовых городах. Улицу Пекинскую (ныне адмирала Фокина) во Владивостоке, особенно в начальной ее части, в простонародье именовали улицей "красных фонарей". Подобного типа заведения были и на улицах Корейской (Пограничной), Семеновской, Фонтанной и во многих домах корейской слободы. Контингент там был в основном китайский. Японские же публичные дома возглавляли японцы.
22 января 1911 был издан приказ исправляющего должность генерал-губернатора Н.Л.Гондатти. Им предписывалось:
1) запретить иностранцам открывать новые публичные дома в крае;
2) установить за публичными домами с иностранным персоналом строгий надзор;
3) взамен закрываемых домов терпимости открывать только русские, не допуская туда, ни китайцев, ни японцев, даже в качестве прислуги300...
Кроме общих факторов, способствовавших росту проституции (статус женщины в обществе, уровень образования, экономическая ситуация в регионе), для Дальнего Востока были характерны особенности социально-демографического развития, а именно - распределение численности лиц мужского и женского пола в составе населения. По данным Дальневосточного краевого статистического управления, в среднем на каждые 100 представителей мужского пола приходилось 78 женщин. Количественное преобладание мужчин объяснялось многочисленностью военнослужащих (130 000 чл.) и малосемейностью китайского (80 000 чл.) населения. Причем в городах количество женщин было меньше чем в селах. Так, в городах на 100 мужчин в среднем приходилось 73 женщины, а селах 83. Для сравнения в Псковской губернии на 1912 г. на 100 мужчин было 112 женщин. У китайцев же на 100 мужчин было 5 женщин. Методы борьбы с проституцией сводились к их регистрации, принудительном медицинском освидетельствовании и ликвидации опиекурилен, где проститутки находили свою основную работу. Однако поскольку на проституток был СПРОС, полиция ничего не могла поделать с этим злом, так как воздействовать на потребителя юридически не имела возможностей. Вводился только "негласный надзор" за публичными домами. Те публичные дома, которые платили налоги, были оставлены полицией в покое, нелегальные же притоны закрывались. Так, только за 1913 г. полицией было выявлено 7 тайных публичных домов. А всего за 1912-16 гг. закрыто 35 подобных притонов. Нелегальные публичные дома, как правило, содержали китайцы. Они систематически не платили налогов, ибо в их притоны приходило китайское население (японскими и корейскими борделями пользовались россияне), что повышало латентность этого вида деятельности.
Полиция действовала просто. Проникая в кварталы, где было развито опиокурение, переодетые агенты захватывали стоявших на "стреме" китайцев, и полицейские врывались в притон. Там в пристроенных клетушках и можно было найти китаянок-проституток различных возрастов. Китайцы-хозяева, как правило, выкупали своих задержанных работниц, а чины полиции составляли протокол, что китайской проституции нет и в помине. Она "обнаруживалась" только тогда, когда владелец не мог найти требуемой суммы. Тогда притон ликвидировался, а китайские жрицы любви разгонялись. За 1912-16 гг. из притонов была изгнана 81 женщина301...
24 января 1913 г. Начальник Иркутского ГЖУ (губернского жандармского управления) сообщил иркутскому генерал-губернатору, что путем негласного проведения расследования, совместно с контрразведкой установлено, что члены японских обществ "взаимопомощи", в которые входят проститутки, поставляют коммерческую и военную (о передислокации российских частей и состоянии системы управления краем) информацию японскому консулу во Владивостоке302...
В отличие от японских организаций, подобные китайские предпочитали активно сотрудничать с российскими властями.
Как видно из обширной записки А.Н.Занковского - цензора по иностранной печати Приморского губернского управления (ранее русского секретаря китайского общества "взаимного вспомосуществования" во Владивостоке) - на имя товарища МВД от 30.10.1912 г., в японских обществах на первом месте стояли национальные особенности, не японцы допускались в них в редком случае (одна русская женщина и один кореец).
Представители же легального и нелегального китайского бизнеса, стремясь дистанцироваться от официальной политики Пекина, не допускали китайского консула на свои собрания. В то же время китайские бизнесмены втянули в свои ряды представителей региональных чиновничьих структур.
Это было достаточно очевидным явлением для современников. Так, отмечая факт контроля китайских фирм над артезианскими колодцами городской округи и действия водовозов, поделивших Владивосток на участки, местный общественный деятель П.Г.Мацокин вопрошал: ":чьим серым халатом (вицмундиром российского чиновника.-В.С.) прикрыт это жизненный промысел"303..?
Многие акции китайских предприятий в сфере услуг, находились в руках российских подданных. Русские чиновники были нужны китайскому бизнесу для осуществления своих целей - захвата рынка и борьбы с хунхузами. С китайского населения собирали специальные налоги, на которые содержались русские сыщики и русские коммерческие агенты и переводчики304...
Дело дошло до того, что российские чиновники не только не препятствовали деятельности китайских общественных организаций, но и сами посылали туда запросы относительно проверки паспортов персонала китайских фирм. Совместно составляли отзывы о торговли и принимали решения об участи тех или иных китайских предпринимателей305...
Вообще письмо А.Н. Занковского вызвало некоторое волнение в МВД, поскольку на Дальнем Востоке давно образовался контингент китайцев-переводчиков. Он пополнялся за счет "боек", т.е. домашней прислуги и конторских служащих, которые, ознакомившись с русским языком и установив отношения со своими хозяевами, стали выступать в качестве "протеже" своих соотечественников. Эти китайцы, в большинстве своем не отличающиеся нравственными достоинствами, часто, с целью личной наживы, пугали китайских торговцев и отходников, вымогали из них деньги под предлогом необходимости дать взятку тому или иному русскому чиновнику. Как писал о них А.Н. Занковский - "Став в курсе дела по частным и общим вопросам местной жизни, изучив входы и выходы официальной и закулисной стороны влиятельных сфер края, благодаря приобретенным личным знакомствам и связям, китайцы-переводчики, становятся "ходатаями" по делам своих соотечественников, спекулируя своим посредническим положением и связями"306...
Практика "ходатайства" приняла в Приамурском крае значительные размеры. Как отмечал в своих донесениях в канцелярию товарища министра внутренних дел (Жандармерия) все тот же А.Н.Занковский, подкуп административных сфер китайцами усиливается постоянно "особенно менее обеспеченных жалованием". Причем уровень коррупции достиг таких пределов, что китайское население утверждало, что "русские чиновники и китайские мандарины созданы из одного тела и крови", имея в виду их страсть к мздоимству307...
По мнению А.Н.Занковского, о коррупции регионального чиновничества можно судить и по данным иностранной печати. В частности японская газета "Осака Майнаци" от 26.04.1912 г. уведомила своих читателей, что в России принято решение продолжить высылку из Владивостока китайцев (в исполнение закона от 21.06.1910.). Но в японской прессе отмечалось: ":невозможно ожидать, чтобы это дело дало скоро заметные результаты, в виду существующего взяточничества"308...
Учитывая все вышесказанное, А.Н. Занковский предлагал бороться с коррупцией, аннулировав влияние китайцев-переводчиков, запретив им ходатайствовать за своих сограждан и посещать административные заведения. Китайских переводчиков предлагалось заменить русскими309...
Помимо посланий в центральные органы МВД, А.Н. Занковский писал и приамурскому главе. Так, 19.06.1911 г. им было представлено Н.Л. Гондатти "отдельное мнение" о положении дел в сфере услуг. В нем чиновник доносил, что у военного губернатора Приморской области генерала Манакина в течение 10 лет служит в качестве китайского переводчика Сун Пуцин. Он решил поправить свое материальное положение, подорванное игрой в карты. По согласованию с местными чиновниками было выпущено постановление, стеснявшее деятельность китайцев-носильщиков. Им запрещалось заниматься этой работой вне особой артели. За вступление в артель носильщик был обязан уплатить 2 руб. и 1 руб. за нагрудный знак. Кроме того, правила обязывали китайцев жить в ночлежном доме владельца артели с платой 3 руб. в месяц. Разумеется, владельцем артели по "желанию" китайцев стал Сун Пуцин. Принимая во внимание, что число китайцев-носильщиков во Владивостоке было 500-600 человек, а их совокупный доход - от 1500-2000 руб. до 3 000 руб. в месяц, А.Н. Занковский считал, что владелец артели мог, получая 10-20% от этой суммы, скопить 2000-4000 руб. в год. Учитывая, что подобное совмещение должности переводчика и владельца китайских "душ" вредит престижу российской администрации, А.Н. Занковский обращался к генералу Манакину. Но губернатор оказался крайне недоволен разоблачением "приближенного" китайца и стал преследовать не в меру ретивого чиновника310...
Местная администрация "покровительствовала" китайскому бизнесу и в других видах услуг.
Так, стремясь переломить негативную тенденцию в каботаже (грузоперевозке, китайскими шлюпками-джонками товаров из Владивостока в Корею и северные местности Приморской области, российское правительство в 1911 г. приняло закон (Ст.15 и 149 изд., 1912 г.) о воспрещении иностранцам заниматься каботажем. Тем не менее, азиатский каботаж просуществовал в крае до 1917 г.311...
Итак, азиатские подданные, пользуясь покровительством чиновников, китайцы создавали незаконные притоны для тайного курения опиума и азартных игр. Японцы ориентировались на содержание публичных домов.